— Возьмите, — передал он мне свой пиджак.
Даже не думая возражать, я тут же тот надела. От пиджака исходила легкая прохлада, но всё же он защищал от холода коридора.
Как рассказал Саша, впереди нас ждал лабиринт. В прошлый раз юноша был здесь с двумя людьми. Они долго плутали, но, когда почти вышли, пробило полночь. Второй раз открыть ворота не вышло.
— Только бы не было обиды, — пробормотал себе под нос юноша.
Коридор резко преобразился. Мы оказались в помещении с высоким потолком, а вместо стен появились зимние узоры. То тут, то там они непреодолимой преградой торчали из-под снега, зачастую под наклоном. Казалось словно кто-то отскреб эти узоры от окон и небрежно выбросил в снег ребрами.
— А. Зимние узоры, — с каким-то непривычным воодушевлением, зашагал Саша спиной вперед, чтобы смотреть на меня. — Вымирающий вид. Всё реже их можно встретить на окнах человеческих жилищ. Посмотрите налево, леди, посмотрите направо, леди. Как вам знаменитое кладбище зимних узоров!?
Последний вопрос Саша выкрикнул, отчего его эхо с жутким лязгом бросилось отскакивать от стен, но его это не испугало он продолжил безмятежно идти спиной вперед.
Впереди показалась развилка.
— И так, леди, как, по-вашему, направо или налево? — не оборачиваясь назад, как-то узнал юноша, что подошел к развилке.
— Не знаю, — растерянно ответила я, и внезапно ощутила прилив веселья. — Тогда спросим у юноши! Мне показалось, он должен помнить дорогу.
— Снова вы, — нахмурился Саша. — В этот раз вы не помешаете. Я помогу Ире вернуться к семье. И сам тоже выберусь от сюда.
Подойдя ко мне, Саша взял меня за руку и уверенно потянул в правую сторону.
— И всё же, прости, не выпущу, — вздохнула «я».
— Пойми же, там я тебе наврежу, — продолжил «мои» мысли, снова повеселевший Саша, отпуская мою руку и вновь начиная идти спиной вперед. — Там я разъедаю всех людей, пусть и не хочу этого. Оставайся здесь! В этом мире вы, люди, счастливы.
— Счастливы? — с усмешкой спросила я у неизвестного, что был сейчас внутри Саши. — Раз они счастливы, тогда почему не улыбаются? По-настоящему.
— У них нет невзгод и нет несчастий, они навечно счастливы. По-твоему, теперь они должны непрерывно улыбаться? Для них искренняя улыбка ныне не является роскошью, поэтому и спроса на нее нет. Они охладели к ней.
— Кто вы? — осторожно спросила я и тут же весело ответила сама же себе. — Я — обида. То омерзительное чувство, что создали люди. Жители этого мира зовут меня «дитя человеческое», но я отличаюсь от других рожденных людьми чувств, могу испытывать больше, не только то, что было заложено мне при появлении.
Ничего не говоря, Саша хмуро взял мою руку и, тут же переходя на бег, поспешил куда-то вперед по запутанным и развилистым коридорам.
— Здесь я могу передавать людям свои истинные чувства, но там, в родном мире, я погружаю вас лишь в обиду, — продолжала отвечать самой себе я. — Я не хочу лишать вас веры в чудеса.
— А потому я просто буду стоять здесь, пока не пробьет полночь, — остановившись и отпустив меня, ехидно протянул Саша, облокачиваясь на ледяной узор. — Если ты, Ира, хочешь, можешь отправиться искать выход без меня.
Без Саши? Ни за что. Нужно придумать как прогнать из него обиду. Саша так долго мечтал вернуться обратно.
Вспомнилось мне как в детстве, если я на что-то была обижена или злилась, когда папа и мама обнимали меня, все плохие чувства испарялись.
Неуверенно я подошла к Саше, а затем спешно обняла его. И пусть от этого объятия я начала замерзать, ну и ладно, я еще крепче прижалась к нему.
Может мне и показалось, но его сердце будто стало стучать чуточку громче и быстрее, чем раньше.
И тут он неуверенно обнял меня в ответ. От этого стало теплее.
— Нам пора бежать, — не услышала я прежнего холода в голосе юноши.
Осторожно отстранившись от Саши, я увидела теплую улыбку на его губах и ямочки на щеках, а затем он снова стал отстраненным.
— Да. Давайте поспешим, — кивнула я, против воли улыбаясь, и неуверенно взяв его за ладонь. Уже не такую ледяную как раньше.
Мы побежали. Побежали так быстро, как могли.
Коридоры сменяли друг друга, но состояли они всё также из тонких кусочков морозных узоров.
Иногда мы пробегали сквозь неспешно бредущих поодиночке людей. Одеты они были точно также, как в лесу и на балу. Они казались такими же материальными, как и раньше. Если бы Саша не потянул меня бежать напролом, никогда бы не подумала, что те были лишь туманом.
Однако было в них кое-что призрачное — тот потерянный взгляд, которым они скользили по морозным узорам, крепко сжимая в руке букет белых хризантем,
— Они призраки? — спросила я.
— Вовсе нет. Но жители этого мира, здесь слабеют.
За ответом Саши последовал еще один поворот и там… оказался коридор, дорога по которому была укрыта еловыми ветками.
— Мы уже близко, — крепче сжал мою руку Саша, с волнением смотря вперед.
Но тут он резко замер.
— Мы сыграем в загадку, Ира, — отпустив мою ладонь, обернулся ко мне юноша. — Я не взрослел в том мире, как ты. Во мне еще осталась детская вера в чудеса. Зачем мне возвращаться в тот мир? Если не угадаешь какой Саша настоящий, я останусь в этом мире.
Стоило обиде договорить через Сашу, как тот на миг исчез, а спустя пару мгновений вокруг меня появилось двенадцать юношей, похожих на него.
Найти настоящего?..
Но как? Все они выглядели одинаково. Одинаковая одежда и лица, один и тот же отстраненный взгляд.
— Саша? — неуверенно позвала я, но на их лицах оставалась всё та же одинаковая отстраненность.
Закрыв глаза, я выдохнула, пытаясь успокоиться.
И, когда открыла глаза, я пошла к тому юноше, при взгляде на которого мое сердце стучалось и которому так сильно и необоснованно хотелось улыбаться.
— Это настоящий Саша, — сказала я, взяв выбранного юношу за руку, и тут же все остальные его копии исчезли.
— Верно, — внезапно мягко улыбаясь чуть наклонился ко мне Саша, осторожно целуя в щеку. — Нужно бежать, времени всё меньше.
Как на зло, пусть стрелки на лунных часах указывали, что до полуночи оставался лишь час, но с каждым шагом еловых веток становилось всё больше на дороге. До щиколоток, до колен, по пояс. Вызывая в сердце тоску, они словно пытались призвать замедлить бег, остановиться, вернуться обратно в счастливый мир.
Их власть надо мной ослабла лишь, когда Саша крепче сжал мою руку и поддерживающе улыбнулся.
И в этот момент мы провалились вниз.
Из-за еловых веток некоторое время не было видно куда мы падали, но затем они расступились, с тихим шипением растворяясь зеленой пылью в воздухе. Перед глазами показалась знакомая комната.
Гостиная была, словно как в детстве, украшена гирляндами и мишурой. С потолка серебристыми полосами свисал дождик, а в центре комнаты стояла пушистая елка до потолка. Под ней же лежало несколько забытых скорлупок от орехов.