В полумраке – когда он подошел ближе – кожа казалась немного бледной. Но насколько помнила Исабель, он был смуглым. И темные завитки на груди покрылись легким серебром. Он стоял совсем рядом, и она слышала, как он дышит:
– Я надеялся, что ты уже будешь спать.
– А как ты догадался, что я не сплю? – прошептала она.
– Чувствовал твой взгляд на себе. И он меня смущал.
– Извини. Я не могла заснуть.
– Подвинься.
Она быстро отодвинулась к дальнему от него краю.
– Уже поздно. Я решила, что ты передумал.
– И лег на палубе? – Он устроился в постели рядом с ней. – Зачем? Я тебе сказал, что думаю по этому поводу. И потом… я предпочитаю спать с удобствами. – Он хмыкнул. – Хотя, быть может, к концу путешествия эта постель будет для меня пострашнее досок, утыканных гвоздями.
Какое-то время он лежал неподвижно, и чувствовалось, как напряжены его мускулы.
– Ради Бога, постарайся заснуть. Это невыносимо – ощущать тебя рядом и знать, что ты тоже не спишь.
– Нелегко привыкнуть к мысли, что я буду спать в одной постели с мужчиной.
Он снова усмехнулся:
– Мне не составило труда добиться близости с тобой, а вот просто спать в одной постели, оказывается, представляет сложность. В чем тут разница?
– Это совсем другое. Чтобы спать вместе – не должно быть никакого напряжения, никакой натянутости.
– И надо забыть о том, что необходимо все время быть начеку, – горько добавил Джед. – А ты не решишься на такое с…
Хлопнула дверь в соседней каюте, и Ронни начала весело и нарочито громко насвистывать какую-то мелодию.
Джед выругался сквозь зубы:
– Похоже, нам напоминают, что мы не одни.
– А мне кажется… – Исабель напряженно вглядывалась в его лицо. – Ты опять рассердился?
– Да она издевается надо мной, черт бы ее побрал.
Судя по его словам, Джед собирался воздерживаться и дальше, поняла Исабель, и ей с трудом удалось отогнать от себя сильнейшее разочарование:
– А разве мы не можем проделать это очень тихо?
Джед напрягся сначала, а потом приподнялся на локте:
– Что, что?
– Я сделаю все, что ты будешь говорить. Только ты мне должен объяснить, как.
– Конечно, – хрипло проговорил он.
– Раньше мне не удавалось сдержать стона, но если ты закроешь мне рот ладонью…
– Да замолчишь ты или нет!
Его грубость поразила Исабель:
– Просто мне хотелось помочь тебе.
– Помочь? Лучше бы ты пытала меня раскаленным железом, – Джед неожиданно привлек ее к себе, и она непроизвольно сжалась, ощутив тепло его крепкого, мускулистого тела. – Да не напрягайся ты так. Я не собираюсь следовать твоим советам. Мне хочется прикоснуться к тебе. – И он провел ладонью по ее спине. – Что это на тебе?
– Майка. Самая обычная пляжная майка.
Он сжал руками ее грудь, словно хотел взвесить на ладони. Жар опять вспыхнул в лоне, и огонь начал распространяться выше. Грудь набухла и сразу отяжелела. А внизу возникла тонкая, тянущая боль.
– Тебе она не нравится на ощупь? – шепотом спросила Исабель. – Ничего другого, более подходящего мне не попалось. Я могу ее снять.
– Нет, не надо. Оставайся в ней. Так будет лучше.
За перегородкой зашумела вода – это Ронни включила душ и принялась распевать все ту же мелодию во весь голос.
– Теперь она уже не сможет нас услышать, – негромко заметила Исабель.
– Знаю, – раздраженно ответил Джед. – Как ты стараешься угодить мне.
– Обещание есть обещание.
Какое-то время он лежал неподвижно, а потом, уловив какую-то скрытую нотку в ее голосе, заметил:
– Но ты огорчена.
Исабель и сама пока что не успела различить в том вихре чувств, что охватил ее, все оттенки, в том числе и огорчение:
– У меня нет права огорчаться или обижаться. Тебе не по себе, а мы договорились, что я должна буду откликаться сразу же, как ты захочешь.
– И, конечно, поскольку мне «не по себе», твоя обязанность – позаботиться о том, чтобы я не мучился и мои желания были удовлетворены, – он глубоко вздохнул и убрал руку с ее груди. – Боюсь, что ты слишком натренировалась угождать.
До чего же ей хотелось, чтобы он снова положил руку ей на грудь.
Но вместо того Джед прижал ее голову к своему плечу:
– Да, обещание есть обещание. И я чуть было не забыл, что я тоже его давал.
– Вот и хорошо. Мы можем…
– Тсс. Лежи спокойно, – напряженно проговорил он. – Очень, очень тихо.
Минуты шли, а она лежала, мучительно ощущая запахи, которые исходили от него – одеколона после бритья, мыла, – и чувствовала упругую Шелковистость завитков на его груди. И вдруг неожиданно для себя поняла, что расслабилась и близость мужского тела уже не тревожила ее:
– А это не так уж и плохо, правда?
Джед ничего не ответил.
Прошло еще немного времени, и ей захотелось ; придвинуться к нему чуть ближе.
– Нет.
Но как только она попыталась отодвинуться к; краю, Джед схватил ее за руку:
– Извини, – ворчливо пробормотал он. – Но неужели нельзя полежать, не шевелясь, хотя бы немного? – И начал гладить волосы Исабель, успокаивая ее. – Постарайся заснуть.
– Как можно заснуть, лежа рядом с гранатой, готовой взорваться в любую секунду?
– Попробуй, Исабель…
Как ей нравилось, когда он произносил ее имя, смягчая в конце "л", словно пел песню. И когда онтладил ее волосы, перебирая прядки, задавая какой-то свой, особенный ритм.
И снова обнаружила, что ей удалось избавиться от напряжения:
– Если передумаешь, скажи.
– Мне бы хотелось одного: чтобы ты наконец замолчала. Я ничего не передумаю, – а потом добавил еще тише, почти беззвучно:
– Скорее всего.
– Хорошо, но если… – она зевнула и вдруг с удивлением поняла, что ее начинает одолевать дремота. Странно, еще несколько минут назад ей казалось, что она никогда не сможет заснуть, настолько напряжены были все ее нервы. Наверное, это ей только кажется, попыталась убедить она себя. Пройдет еще Бог знает сколько часов, прежде чем она сумеет окончательно забыться и заснуть…
Глава седьмая
– И что ты пишешь? – спросила Исабель. Усмехнувшись, Джед посмотрел на нее, оторвав взгляд от компьютера, который он пристроил на коленях.
– Дожидался, когда же на твоем «экране» проявится хотя бы отдаленное любопытство. Ты сидишь здесь три дня подряд и ни разу ни о чем не спросила меня.
– Почему, мы ведь разговаривали, – запротестовала она. И, взглянув на него, на мгновение потеряла нить разговора. Солнце сияло в его волосах, а глаза были синее, чем морской простор, раскинувшийся за его спиной. Отведя взгляд от лица Джеда, она наткнулась на его руки. Сильные, загорелые, они ловко бегали по клавиатуре компьютера. Но более проворными и искусными они были в другом… Перебивая саму себя, Исабель быстро проговорила:
– Я подумала, что если ты захочешь, то сам все скажешь.
Снова эта вежливость.
– Что же делать, если я так воспитана. Мой приемный отец считал, что такое обращение угодно Богу.
– Твой приемный отец?
И как она могла совершить такую оплошность! Зачем она обмолвилась про Джона? Конечно же, Джед сразу встрепенулся и сейчас начнет выпытывать подробности.
Когда она ничего не ответила, он добавил:
– Ронни говорила, что твой отец был миссионером? Речь шла об этом отце?
– Да.
– Разговорчивая, как всегда, – с некоторой досадой заметил Джед, но, к ее большому облегчению, не стал продолжать свои расспросы. – Такая вежливость в наши дни выглядит анахронизмом, впрочем, как и ты сама, – он насмешливо вскинул бровь. – И что же подтолкнуло тебя к такому преступлению – спросить, что я пишу?