— Нет! Только не это! — Никкер подхватил советника на руки и бегом спустился в город. — Лекаря сюда, быстро! Всех лекарей, что есть! Всех магов, что есть! Мне дважды повторять?
Дважды повторять барон не умел: горячего нрава, он сразу кидался в драку, и хайдамарцы не раз наблюдали буйство этого гиганта. Если был во хмелю, то и вовсе удержу не знал. Как, за какие заслуги, оказался барон среди дипломатов на посту посланника при дворе хайдамарского короля, и чем руководствовался министр иностранных дел Раттанара, барон Инувик, утверждая это назначение — было пока ещё тайной. Может, причина крылась в какой-то небольшой обиде Фирсоффа на Хайдамар — шутливая месть за лёгкую досаду раттанарского короля. Может, иная, какая причина — Инувик хорошо умел подбирать персонал своей службы, и ничего не делал просто так… Тем не менее, пребывание этого драчуна и пьяницы в роли посланника в Хайдамаре было фактом, как и нота о недопустимом поведении дипломата, направленная Фирсоффу Раттанарскому незадолго до гибели королей.
Но и на буяна была управа — Мальва, старшая дочь королевского советника Арнема. Одного слова, одного взгляда Мальвы хватало, чтобы превратить пьяного драчуна в тихую овечку. И издевательский поединок между Никкером и Арнемом случился именно из-за синих глаз девушки. Посланник имел неосторожность, не выяснив даже предварительного на то согласия у самой Мальвы, просить её руки. Арнем, не задумываясь, отказал: какой отец отдаст любимое дитя в руки плохо управляемого безобразника — репутация Никкера совсем не годилась для жениховства.
Оскорблённый в лучших своих чувствах и униженный отказом, барон напился до поросячьего визга, до полного умопомрачения, после чего затеял один из своих дебошей. Увлекшись потасовкой, не сдержался — ударил советника. Тут же и сообразил, что сделал себе только хуже, но от поединка отказаться не посмел, превратив смертный бой в весёлую для себя забаву, и прекратил его сам, нанеся ранение советнику в ягодицу. Рана не тяжёлая, но жутко неудобная, приковала советника к постели, и на Совет Королей в Аквиннар он ехать, по состоянию здоровья, не смог, оставшись высшей властью в королевстве до возвращения короля.
Гибель королей сделала его правителем Хайдамара, и начавшуюся в городе смуту Арнем прекратил твёрдой рукой, перевешав всех пойманных агитаторов Разрушителя. Посильную помощь ему в этом оказал от всеобщей беды протрезвевший буян Никкер. Как бы там ни было прежде, но огромный двуручный меч посланника исправно делал своё дело с первого же дня осады, когда таинственный Человек без Лица потребовал через одного из мятежных баронов сдачи столицы под власть наместника Разрушителя.
Если советник Арнем был душой обороны города, то барон Никкер — её мозгом, полководцем эту оборону возглавившим. Но он был чужак, и вся его военная власть держалась на одном только разрешении Арнема — солдата неумелого, но политика опытного. Смерть Арнема была равносильна гибели Никкера — и в том, и в другом случае города было не удержать.
Раненого Арнема подхватили, на устеленных соломой санях увезли в баронский особняк, куда Никкера не пустила Мальва, и все лекарские силы Хайдамара: маги, травники, жрицы Матушки — собрались у постели советника в борьбе за его жизнь. Никкер сидел внизу, на лестнице у дверей дома, и тоскливо ковырял мечом раствор в щели между плитами ступеней. Там и нашёл его гном Веллур, глава гномьей общины Хайдамара.
— Рад видеть вас, посланник, — сказал он, присаживаясь рядом с Никкером.
Тот вздрогнул от неожиданности:
— Что!? Гном!? Откуда!? Вы же ушли…
— Спасибо, что позаботились о наших домах, барон. Почти ничего не пропало и почти ничего не тронуто… Ушли, но — вернулись: у меня важные новости и для вас, и для советника Арнема…
— Советник Арнем ранен…
— Знаю, я был у стены: хотел там говорить с вами, но не успел… Я и сейчас не стал бы беспокоить ни вас, барон, ни советника, но у меня важное дело — я исполняю поручение короля… Василия Седобородого, — добавил он, увидев непонимание в глазах Никкера. — Других законных королей в Соргоне нет…
За их спинами приоткрылась дверь особняка, и в щель, образовавшуюся между дверными створками, выскользнула Мальва. Она остановилась в удивлении — при виде собеседника Никкера, и потому услышала часть беседы:
— Король только-только узнал, что Хайдамар борется, и что мятеж здесь не имел успеха. Он обещает помощь, если мы продержимся до того, как он наведёт порядок в своих королевствах и сумеет пробиться к нам…
— Ты сказал к нам, мастер?
— К нам, барон, к нам: мои гномы принимают на себя часть ответственности за судьбу Хайдамара — таково наше желание, и такова воля короля…
Мальва кашлянула, чтобы обратить на себя внимание. Она застыла на морозном воздухе, да и времени слушать дальше она не имела. Барон и гном поднялись ей навстречу.
— Господин посланник, мой отец хочет видеть вас.
— Как — он? Пришёл в себя? — Никкер спрашивал уже на ходу, торопливо ступая в открытую дверь. — Вы позволите пройти со мной и этому гному?
— Да-да, конечно же, идите и вы, мастер: ваши новости будут важны для моего отца…
Немного позже Никкер и Веллур слушали трудную речь раненого. Ран у Арнема оказалось две, и обе — колотые, нанесенные мечом. Одна — в правую сторону груди, между рёбрами, поразила правое лёгкое. Это от неё советник говорил с трудом — ему не хватало воздуха для дыхания. Вторая рана была нанесена через пройму кольчуги в левой подмышке, и едва не достала сердца.
— Я на тебя злился… Думал — людей найму, чтобы подкараулили… — говорил Арнем барону. — Не убивать… нет… Покалечить только… А ты мне этой обидной раной — на поединке — жизнь спас… и Хайдамар спас… от этих… Не хотел я дочь за беспутного пьяницу отдавать… но за человека храброго, человека чести… отдам с радостью… Сватов давай — приму, пока я жив… А рану — прощаю… вот тебе моя рука…
— Я не знаю, советник, что думает Мальва о моём сватовстве, но я обязательно спрошу… Когда буду уверен, что имею на это право… — ответил Никкер, пожимая слабую руку Арнема. — Но вот — вестник, пришедший с хорошими вестями. Пусть расскажет, что он нам принёс… Говори, гном!
— Вы меня помните, советник? Я — Веллур, руковожу общиной гномов в Хайдамаре. У меня послание от Василия Седобородого…
— Что — письмо? Зачитайте, барон — я сам не осилю…
— Письма нет, советник. Письмо мы не умеем передавать столь же быстро. Только — слова. Сказанное королём сегодня утром я пришёл пересказать вам днём. Король благодарит вас и дивится вашей стойкости: целый месяц город отбивает атаки врага. Ваша стойкость очень много значит для общей победы над Масками, и каждый день, который держится Хайдамар, приближает эту победу. Для восстановления нормальной экономической жизни королевства Его Величество советует вам присягнуть единственной уцелевшей в Соргоне Короне — раттанарской, то есть ему. Но только до конца войны с Безликими. Раттанар не ставит целью завоевание Соргона, но только его освобождение от иномирских завоевателей. Наша гномья община все свои силы отдаст на защиту Хайдамара, и я приношу свои извинения, что целый месяц гномов не было рядом с вами — вы знаете, мы не вмешиваемся в дела людей. Но мы наверстаем, не сомневайтесь, советник: на полях сражений гномы Скироны и Раттанара уже покрыли себя славой. Не отстанем и мы, гномы Хайдамара…
Король был в превосходном настроении: известия из Хайдамара вызвали бурю в глубине его королевской души, и буря эта вырвалась наружу негромкой, вполголоса, песней:
— Буря смешала землю с небом, — скромненько напевал король требующие громкого крика слова.
«— Серое небо с белым снегом…» — во весь голос надрывалась старательная Капа вторым голосом, и Василий не возражал против этого дуэта.
— Шёл я сквозь бурю, шёл сквозь небо, — звенел дуэт из одного приглушенного голоса — короля, и одного беззвучного, слышного только королю — Капиного.
Где-то, примерно, через час королевств под рукой Василия должно было стать уже три, и пусть это третье едва дышит, едва сопротивляется, но сам факт… Сам факт! Факт, который вполне может расшириться до реальности, если после присяги (а Василий крепко рассчитывал именно на это), если после присяги весь Хайдамар поднимется на мятежников и их пустоголовых союзников.