На столе в шатре ждали присяги пустые кружки — хайдамарские монеты, по которым король должен был определить момент присяги и произвести здесь нужные и важные королевские действия. Чтобы и там, в Хайдамаре, поверили в реальность происходящего.
Василий вышел из шатра — воздуха морозного вдохнуть, густого от запаха свежей хвои и смоляных опилок: строительство охотничьего домика шло полным ходом, и цокольный ряд самых толстых брёвен уже лёг по периметру будущего сруба, и был скреплен толстыми железными скобами. Работали вокруг все: и солдаты, и мужики-плотники, и старательный Индур, заканчивающий десятого снеговика на краю поляны. С каждым снеговиком возрастало мастерство скульптора, и снеговики получались всё лучше и лучше.
— Индурова королевская сотня, — услышал король пояснение Клонмела. — У нас теперь две королевские сотни: моя, Клонмелова, и — Индурова. Он теперь — снеговой сотник… Просто так за уши не отдерёшь
— Отставить — Индура за уши драть!
— Есть, отставить, сир!
— Этот свиток отправить Вустеру немедленно. Этот — Готаму. Этот — Агадиру, — король передал три свитка сержанту. — С содержанием Вустерова экземпляра ознакомьтесь сейчас и примите вид соответственно с моим указом…
Король затеял реформу в армейских знаках различия, чтобы повысить престижность командного состава и дать, наконец, обозначения для введенных им новых званий. Реформа была не слишком сложная, и сводилась к наличию шевронов на обоих рукавах командиров. Шевроны были серебряные и золотые. Серебро — для капралов и сержантов, золото — остальным офицерам.
Один серебряный шеврон — капрал
Два серебряных шеврона — сержант.
Три золотых и над ними маленькая звёздочка — лейтенант.
Три золотых шеврона и две звёздочки — капитан.
Три золотых шеврона и три звёздочки — полковник.
Один широкий золотой шеврон и большая звезда — командор.
Один широкий золотой шеврон и две больших звезды — генерал.
Вот и вся реформа. Далась она, правда, нелегко: Капа оспаривала каждое слово указа «реформы про формы». Не нравились Капе шевроны, из-за которых командира любого ранга можно теперь легко отличить в бою, а, значит, и вывести из строя, и оставить отряд без командира в самый важный момент битвы. Резон в её возражениях имелся, но король был убеждён, что, во-первых, хорошего командира солдаты в обиду не дадут. Во-вторых, хороший командир и сам просто так не дастся. Зато возрастёт уважение и к командиру, и к форме, которую он носит. И желающих надеть её станет намного больше, а, значит, и героев, желающих её носить — тоже. А к звёздочкам и звёздам привыкнут, ничего страшного — привыкли же к новым званиям, и привыкли быстро. Так что — реформе быть, и новому внешнему виду командиров — быть. И нечего тут…
Отдав Клонмелу свитки указа, король вернулся в шатёр — ждать присяги, и волновался от этого гораздо больше, чем по поводу шевронов: присягать должен был один только советник Арнем, и сработает присяга, или нет — от этого зависела, в прямом смысле, судьба Хайдамара. Сцепив нервно пальцы, Василий ждал, подгоняя время:
— Ну же, ну…
Видеть ему было не дано — того, что происходит в Хайдамаре, но напряжение происходящего там он чувствовал…
А в Хайдамаре вынесли раненого Арнема на носилках на Дворцовую площадь, заполненную народом. Вынесли Знамя с Тигром и расчехлили его подле советника. Арнем, слегка привстав, слабым от ран голосом произнёс текст присяги — временной, до конца войны — поцеловал уголок Знамени и дал знак передать Знамя Никкеру. Посланник должным образом принял и присягу, и Знамя, и объявил во весь голос, едва монеты Хайдамара приобрели нормальный вид:
— Сейчас король объявит нашим врагам войну!
Это был тот самый момент, которого ждал в далёком шатре Василий:
— …объявляю войну иномирцам-Маскам до полного их изгнания из мира Соргона…
А в Хайдамаре, когда все увидели, как изменился Герб, и услышали рык рассерженного Тигра, гном Веллур, от имени короля, объявил ещё два королевских указа, тексты которых, с подписью короля, будут доставлены в Хайдамар при первой же возможности. Одним указом Василий назначал королевского советника Арнема вице-королём Хайдамара с правами суверенного государя в части законодательной, экономической и военной. Вторым указом посланник Никкер получал чин полковника и назначался главнокомандующим хайдамарской армией.
Свершилось! Василий стал королём трёх королевств, а это — совсем не то, что править только двумя, как не преминула подметить Капа.
С приходом Баронского конного полка Готам, наконец, немного успокоился. Оставив хафеларскую границу целиком в ведении полковника Брашера, он отправился в Скирону — негоже министру от своих обязанностей отлынивать. Да и Астар совсем уже зашивался со снабжением армии. Приезд Геймара ничуть не усилил активности Крейна, как гражданской власти, и два разговорчивых барона легко отбивались от недовольного положением вещей начальника тыла.
Конфискация имущества изменников шла ни шатко, ни валко, и, что самое главное, совершенно ничего не давала снабжению армии из продовольственных и стратегических запасов. Готам сначала взывал к совести Крейна, но, поняв, что это бесполезно, припугнул его тем, что в Скирону готовится выступить генерал Эрин со своими гномами — надо, де, накапливать силы для последующего удара на Хафелар.
Крейн изрядно струхнул и зашевелился: в памяти ещё свежи были воспоминания о весёлом гноме с топором, крушащим кресла советников в зале Баронского Совета. Этот подручный Василия не менее опасен, чем сам король, и без труда снабдится всем необходимым из его, Крейна, поместий, если сочтёт это нужным.
Излишки по конфискату сразу же отыскались где-то на не тех складах — ошибка мелкого клерка, и радостный Готам дал команду Брею формировать из хафеларских беженцев отдельный Хафеларский полк, в состав которого имел в виду, в случае начала военных действий, включить хафеларских пограничников. Договорённость с пограничниками у него уже имелась.
Баронский Совет тяжело переживал появление первого в Соргоне графства — Геймар доложил о пожеланиях короля и щедрых его обещаниях. Отказаться стать графом — такого барона не нашлось ни одного, но вот служить для этого верой и правдой, да с риском для жизни, да с кучей подвигов… Нет уж, увольте — тут, если можно, без нас. Кайкос да Готам, да дурачок Пондо с лихвой за всех баронов отслужат. И так героями пруд пруди, вот только как их в графы не пустить через головы остальных баронов? Должен же быть способ увеличить свои владения за счёт конфискованных земель, но без особого напряга… И крови своей драгоценной баронской не проливая. Думал над этим Совет, дни и ночи думал. И каждый барон в отдельности над этим думал. Но вот решения найти…
Граф Бахарденский принял присягу последнего вассала и возликовал:
— Хвала вам, боги Соргона, за прекращение мук моих! В каждый Храм, по возвращении в столицу, внесу свою лепту на укрепление веры в ваше всемогущество. Сколько дней ушло на эту волокиту! Король уже Хайдамар взял, а я всё ещё с места не сдвинулся! Хермон! Где Хермон?
Лейтенант тут же поспешил к полковнику с докладом: к кому из баронов сам лично съездил, дружины забрал, к кому — толковых солдат послал… Получалось совсем неплохо: примерно, тысяча всадников дней через пять соберётся под знамя Паджеро, и можно будет выступать к столице, если у полковника других планов нет.
Другие планы у полковника были: выступать к столице он приказал немедленно:
— Пехота пусть идёт, а конники после подтянутся. Нечего нам здесь околачиваться, когда столько врагов ещё не убито. Так, чего доброго, и мечи держать разучимся… Сворачивайте лагерь и — вперёд!
— На ночь глядя!?