— Почему бы и не пройти? Пройдём, обязательно пройдём, — сделал заключение Бальсар. — Хоть завтра можно начинать, но лучше сначала осмотреть стену поближе. Да и насчёт той стороны — командор прав — знать надо больше.
— Завтра пойдём к горцам, а сейчас, пока светло, прошу пройтись вдоль подножия стены — определиться, где долбить будем. Идите, господа, а мы с Клонмелом будем ночлег устраивать…
Участие короля в обустройстве ночлега свелось к тому, что он, дождавшись, когда установят его шатёр, тут же устроился на отдых. Так что Клонмел руководил разбивкой лагеря один.
Когда стемнело, вернулись от стены специалисты. Бальсар набросал эскизик, на котором пометил сомнительные по прочности места стены. Эрин ничего не рисовал, но был с Бальсаром в общей оценке этих мест согласен. Тусон тоже ничего не рисовал, и не спорил ни с Бальсаром, ни с Эрином. Правда, и не соглашался с ними по причине полного незнания свойств камней, кроме тех, что используют люди, выкладывая каменные крепостные стены.
Отчёт Бальсара у костра король выслушал с удовольствием: маг отметил именно те места, которые называла Капа, как удобные для прокладки тоннелей.
— Наши костры уже заметили в горах, — заговорил Эрин. — завтра, когда мы встретимся с горцами, мы будем должны дать им какое-то объяснение. Что мы тут делаем, для чего пришли?
— Это просто, сэр Эрин. После охоты в лесах королю, то есть мне, захотелось новых ощущений. Я жажду охоты на горных козлов, и пусть горцы покажут нам, где эти козлы водятся, и как нам их убивать… Ну, и стену — заодно…
На том и порешили, и улеглись спать. А ближе к утру примчался вестник из Скиронара, из дружинников барона Крейна, и привёз Василию письмо следующего содержания:
«Сир! — писал Крейн. — Ваша протеже, в офицерскую школу Скироны, убила человека — единственного сына хорошей дворянской семьи. Нарушение традиций всегда приводит к нежелательным эффектам, и женщина в армии, в офицерской школе, не могла не вызвать чувства протеста у тех, кто поступил туда заслуженно.
Готам не желает применять к преступнице никаких карательных мер, и среди дворян Скиронара растёт и ширится возмущение попустительством генерала. Королевством никто не управляет, и разброд в умах Ваших подданных вот-вот приведёт к кровопролитию и гражданским волнениям…»
— Что за ерунда! С ума, что ли, они там все посходили? Клонмел! Седлайте Грома! Мы выезжаем в Скиронар!
«— Сорвалась наша охота на козлов, Капа…»
«— Как знать, сир: козлов везде полно…»
«— И то — правда, Хрустальная ты моя!.. Козлов везде полно…»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОХОТА НА КОЗЛОВ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В Скирону выехали по правому берегу реки Искристой. Десяток дружинников барона Крейна (вестник и его охрана) да королевская сотня Клонмела — вот и все, кого король взял в сопровождение. Из соратников не было никого: Эрину, Бальсару и Тусону предстояло общаться с горцами, планируя будущую королевскую охоту в горах… Ну, и исследовать каменную стену между Раттанаром и Хафеларом.
— Меня не ждите — начинайте ломать перемычку сразу, как определитесь с наиболее удобным для этого местом. Зону работы оградите, чтобы даже муха не пролезла подсмотреть, чем вы там заняты. Хорошо бы взять под наблюдение и хафеларскую сторону стены. Может, горцы помогут: покажут тропу и сведут вас с людьми с той стороны. Думал я, для более лёгкого разговора со старостами горских селений, пожаловать им дворянство, то ли наследственное, то ли должностное. Но это после личного знакомства: вдруг, оно здесь и не нужно никому. Не все же ищут в себе благородную кровь… Но, если понадобится, смело обещайте от моего имени исполнения любого желания горцев: приеду — выполню. Я написал Вустеру, чтобы он подкрепил ваши слова своим положением военного министра, и отослал ему патент на чин генерала: нехорошо получилось, что министр остался в звании капитана… И хоть бы кто подсказал — я же не могу один за всем уследить… Мою поездку в Скирону можно не скрывать — всё равно моё там присутствие никуда не спрячешь. Да и Разрушителю полезно будет знать, что я далеко от этого места, и с вашей вознёй никак не связан. Сэр Эрин, при необходимости, вызывайте меня в любое время — я сумею принять вашу передачу незаметно для окружающих. С ответом сложнее, но, пока я буду думать, что вам ответить, смогу и место для связи отыскать…
Потом король отправил указание Ларнаку: двигаться сюда, в имение Лонтиров, без захода в столицу и перехода на левый берег реки Искристой. Поговорили ещё немного о выбранной королём дороге на Скирону. Малоезженая, назначенная только для сообщения правобережных городков и селений, дорога эта вырождалась в довольно опасную тропу перед самым Бальсаровым мостом, что не могло служить препятствием для короля и его спутников, не бравших с собой ни саней, ни возков. Ехали только верхами — двое суток в седле для Василия уже не были большой проблемой: укрепление организма короля продолжалось, вместе с ростом его выносливости.
Странности начались, едва отъезжающие покинули лагерь у подножия каменной стены. Впереди, позади и по бокам завыла в лесу волчья перекличка.
— Сир, нас, кажется, ведут, — констатировал этот факт Клонмел. — Не лучше ли взять у господина командора ещё пару сотен всадников? Волки способны причинить неприятности, если захотят, и тут никакой отряд не может быть вполне безопасен…
— Не думаю, сержант, что это — тот случай. Я не слышу угрозы в голосах волков. Нас не ведут, а, скорее, сопровождают. Давайте, не будем отвлекаться на пустяки…
На пустяки не стали отвлекаться, и, сопровождаемые волчьим воем, почти полдня ехали средним галопом. Нетерпеливый Гром неодобрительно косился на баронских дружинников, из-за которых, щадя их лошадей, проделавших путь от Скироны, король не позволял отряду переходить на полный галоп. Скучно было Грому бежать в полсилы, но протестовать и своевольничать с королём он себе никогда не позволял. Редкое, надо сказать, послушание для жеребца неопределённых кровей. Касалось оно, правда, только Василия. Конюхам же на дворцовой конюшне доставалось от него изрядно.
Перепадало и Клонмелу — тому часто доводилось обихаживать королевского скакуна. Гром не церемонился с сержантом и не упускал случая легонько куснуть воина за руку, показывая, кто из них главный. Но вреда старался не причинять. С конюхами же Гром был жесток: кусал до крови, а то и копытом мог приложить — он не простил попытку своего убийства по пустячному поводу. Умный был конь, не по животному умный. Василий не всё знал о проказах своего четвероногого друга (короля не донимали жалобами), но ум и живость характера Грома ценил и относился к нему с уважением. Поэтому, когда Гром резко прекратил свой бег и неподвижно замер на месте, насторожив уши, король остановил и весь отряд:
— Тихо!!! Стоять! Слушать!
А слушать было что. Волчья перекличка прекратилась: ни позади, ни по бокам не было слышно ни звука. А вот впереди, по ходу движения, многоголосый волчий хор извещал о конце погони и близкой добыче. Затем вой перешёл в злобный рык, сопутствующий собачьим битвам, раздался одинокий крик боли, и наступила тишина.
— Сир, человек кричал… Проверю?
Гром не тронулся с места, и в ответ на удар каблуками покосился на короля с обиженным видом: за что, мол, бьёшь, хозяин? Василий не настаивал больше, ограничившись указаниями Клонмелу:
— Езжайте лесом, сержант, и будьте осторожны: неспроста всё это — Гром опасность чует… А лучше, наверное, пешком добираться: конь велик, тяжёл, да и всхрапнёт ненароком… Пойду и я, разомнусь слегка — засиделся без дела, совсем кабан стал…
Клонмел не спорил: по его команде спешились два десятка стражей, и ушли через сугробы в лес — по десять с каждой стороны дороги. Правую десятку повёл Клонмел, левую возглавил сам король.
Около часа ушло на поиски места битвы и часа три — на расследование происшествия. Сначала обнаружили два взведенных самострела, настороженных на дорогу — их отыскал Клонмел. Затем — разгромленный волками лагерь — это уже была заслуга десятки короля. По сигналу Клонмела, что дорога свободна, ждущие на дороге стражи и дружинники присоединились к остальным вблизи лагеря, но с дороги не сходили, чтобы не путать следы и не мешаться под ногами короля и сержанта. Один только вестник Крейна рискнул спешиться и присоединиться к разведчикам в лагере.