Звери откинулся на высокую спинку стула и медленно оглядел висящие на стенах гобелены.
— Ты знаешь, дочка, что я был щедрым человеком. Когда я мог себе это позволить, ты ни в чем не нуждалась.
Хотя Ирене было что возразить, она предпочла хранить молчание. Звери Флеминг был весьма известен как человек, потакающий своим слабостям, и только благодаря усилиям матери дети получили образование и вообще имели крышу над головой. Ирена не сделала ни малейшего жеста в подтверждение его слов.
— Мне приходилось нелегко с той поры, как твоя мама умерла, — с пафосом произнес он. — Оплакивая ее, я совсем забывал о себе… Временами мою печаль могла утолить только игра в карты. Будь проклят тот несчастливый день, когда я встретил подлеца янки, незаслуженно обвинившего меня в мошенничестве!
— Но он сказал правду, — холодно возразила Ирена. Звери изумленно уставился на дочь. — Ты сам мне однажды признался, помнишь?
Звери прокашлялся и отвернулся, пожав плечами.
— Это я так сказал от отчаяния. — И он воздел руки к небу, как было запланировано, но снова отвлекся. — И кроме того, янки вполне мог позволить себе эту потерю. В общем, я пострадал незаслуженно.
— Отец, — голос Ирены звучал спокойно, — шулерство ничем не отличается от кражи, пойми это.
— А как ты назовешь те убийства, которые совершает твой драгоценный мистер Ситон?! — закричал он, не в силах больше сдерживаться.
В синих глазах Ирены засверкали молнии.
— Он убивает только преступников, которые нападают на простых людей! — Она небрежно взмахнула рукой. — Если уж на то пошло, я тоже убивала. И Фэррел. Мы дрались с бандой разбойников, которые напали на карету, и стреляли в них, и даже убили нескольких человек, чтобы спасти девушку.
— Девушку?
— Мисс Бекер. Если будет нужно, она подтвердит и мои слова, и то, что ночной всадник помог нам справиться с бандитами, а ей и Фэррелу спас жизнь.
Удивлению Эвери не было предела.
— Фэррел ничего не говорил мне об этом.
Ирена вспомнила просьбу брата хранить молчание и прикусила язык.
— Это личное дело Фэррела.
Воцарилось короткое и напряженное молчание. Затем мэр снова заговорил:
— Ты, похоже, довольна собою, девочка. Живешь в шикарном доме, в мире и согласии с его светлостью?
— Да, я счастлива, отец. Возможно, даже больше, чем ты можешь вообразить.
— Ну-ну, я многое могу вообразить, не сомневайся. — Его улыбка стала почти снисходительной.
Ирена посмотрела на отца, недоумевая, в чем причина его странной радости.
— Ты хочешь поговорить о чем-то еще?
Секунду он изучал свои короткие толстые пальцы.
— А тебе не кажется, что ты стала слишком прижимиста к своим родственникам, с тех пор как стала леди?
— От Фэррела я не слышала подобных жалоб, — отрезала Ирена.
— Бедный парень ослеплен вашей благосклонностью, но что ты на самом деле для него сделала? Ты проявила хоть каплю сочувствия к искалеченному брату? Станет ли он хоть немного богаче, когда сегодня уедет отсюда? Бедный малыш, он так много работает, чтобы получить пару-другую шиллингов.
— По моему мнению, характер Фэррела значительно улучшился с тех пор, как он перестал ныть и жаловаться на судьбу, — твердо, даже несколько зло произнесла Ирена. — Милостыня не поможет человеку, и только заработанные деньги приносят удовлетворение. Господи, отец, почему ты не можешь честно работать? Кроме того, — не удержавшись, добавила она, — тогда бы ты меньше проигрывал за карточным столом.
Эвери метнул на нее сердитый взгляд.
— Ты все не можешь забыть, что я продал тебя, ведь правда?
— Да, мне трудно об этом забыть, — с упреком сказала Ирена, но тут же улыбнулась. — Правда, все закончилось хорошо. Я люблю человека, за которого вышла замуж, и ношу его ребенка…
— Его ли? — резко перебил Эвери. — Или этого подонка, который был в твоей спальне прошлой ночью?
Ирена недоуменно посмотрела на него, пытаясь скрыть охватившее ее волнение.
— Что ты имеешь в виду?
— Я прогуливался неподалеку, чтобы поговорить с тобой, а у тебя в комнате был этот дьявол Ситон, соблазнивший тебя прямо под носом у твоего муженька. Я слышал, как вы хихикали и болтали о ребенке, которого вместе сделали. Ты носишь ребенка Ситона, а не мужа!
Ирена покраснела. Она отчаянно хотела рассказать правду, но знала, что еще не время. Пусть лучше отец обвинит ее в прелюбодействе, чем жизнь ее любимого человека окажется в опасности.
— Ты ведь не можешь отрицать этого? — Усмешка отца ранила ее гордость. — Ты стала шлюхой Ситона и теперь носишь его ребенка. Конечно же, ты надеешься, что лорд Сакстон об этом не узнает.