Скрип плохо смазанных колес возвестил им о прибытии наемного экипажа. Паркер выглянул в окно, подошел к Ирене и рывком поднял ее с кресла.
— Пойдемте, миледи. Я провожу вас до экипажа.
Эвери попытался преградить им дорогу.
— Паркер… мгм… У нее кошелек. — Жестом нищего он выставил вперед руку, ожидая свои тридцать сребреников.
Шериф посмотрел на него и усмехнулся:
— Ты хочешь обворовать собственную дочь? Ай-ай-ай, Эвери, как ты можешь? Вот, возьми мои, если тебе нужны деньги. — Он вытащил собственный кошелек, гораздо более легкий, чем у Ирены, и кинул его в жадные руки.
Эвери нахмурился, разглядывая содержимое кошелька.
— Мне полагается больше, чем эти жалкие несколько шиллингов. Его светлость должен мне за два месяца и… И потом, все мои услуги за последнее время… — Он кинул злобный взгляд на шерифа. — Нет, мне этого мало!
— Того, что в кошельке, тебе хватит на несколько дней, — отмахнулся Паркер. — Обсуди свои проблемы с лордом Толботом, когда он вернется. Я постараюсь устроить вам встречу. — Он нахально улыбнулся. — Полагаю, ты знаешь, кто приедет сюда в поисках леди Сакстон. На твоем месте, Звери, я бы уехал в Уэркингтон, или Карлайл, или в любое другое место — главное, чтобы оно находилось подальше отсюда.
Шериф в прощальном жесте коснулся полей шляпы и, накинув на голову Ирены капюшон, чтобы никто ее не опознал, вывел ее на улицу. Как только они вышли, Ирена острым каблуком своей туфельки наступила ему на ногу. От неожиданности и боли Паркер отпустил ее. Не дожидаясь, пока он придет в себя, она подняла связанные руки и ударила его со всей силы по кадыку. Паркер закатил глаза и повалился на землю, широко раскрыв рот, как вытащенная на берег рыба.
Но попытка побега была тут же пресечена дружком шерифа, который вышел из дома вслед за ними. Подскочив к Ирене, он схватил ее, поднял на руки и отнес в карету. Он кинул ее на сиденье, но Ирена тут же вскочила, распахнула противоположную дверь и попыталась выбраться на улицу, но край ее юбки оказался зажатым в крепком кулаке. Тем не менее Ирена не смирилась. Она повернулась к своему конвоиру и принялась колотить его ногами и руками, пока не потеряла сознание от сильного удара по лицу.
Все еще поглаживая горло, Паркер огляделся и немного успокоился, не заметив вокруг никого постороннего. Он взобрался в карету, сел напротив лежащей в беспамятстве Ирены и опустил шторки. Экипаж тронулся. За ним, ведя за собой на поводу двух лошадей, ехал человек шерифа.
Звери закрыл дверь и пошел на кухню, все еще сжимая в руке кошелек. Он достал из шкафа кусок солонины. Мысль о еде подняла ему настроение. У него будет достаточно времени утолить голод, перед тем как уехать.
Глаза мэра расширились, и он внезапно замер, осознав, что шериф взял единственный в городе наемный экипаж.
— Как я смогу уехать из Мобри, если у меня нет лошади? — вскричал он в испуге.
— Попробуй пешком.
Звери похолодел и затрясся от страха, прежде чем понял, чей это голос.
— Фэррел! Черт тебя побери, старина! Ты чуть не свел меня в могилу. — Он схватил кошелек и потряс им. — Видишь это, парень? Я придумал, как вернуть удачу, теперь у нас все будет хорошо!
— Я все знаю, отец. — Фэррел говорил очень серьезно. — Я видел шерифа и его людей, пока прятался за этой дверью, и слышал… вполне достаточно.
— Очнись, Фэррел! — настаивал Эвери. — Все наши несчастья позади, но мне нужна твоя лошадь…
— Ты снова ее продал. — Голос Фэррела звучал спокойно. — На этот раз за жалкие гроши.
— Но это еще не все деньги. Будет гораздо больше, я тебя уверяю.
Фэррел смотрел на него, постепенно осознавая то, чего не замечал раньше.
— Ведь ты действительно смошенничал с Ситоном в карты, не так ли?
— Ну, как тебе сказать… зачем ему столько денег? — Голос Эвери сорвался. — У него их так много, а у нас так мало…
— И ты послал меня на эту позорную дуэль, не заботясь о ее исходе. — Он посмотрел на свою правую руку. — Честный расчет с янки не входил в твои планы.
— У меня не было денег, чтобы отдать ему!
— Поэтому ты продал Ирену? — Фэррел горестно усмехнулся. — Ненавижу себя за то, что участвовал в том грязном деле.
— Мне тоже это далось нелегко, сынок, но это был единственный выход.
— Ты продал ее тогда, ты продал ее сейчас! Свою собственную дочь!
— Не мою! — выкрикнул Эвери жалобно, пытаясь переубедить упрямого сына.
— Что?! — Фэррел подскочил к отцу так близко, что между их носами не поместилось бы и двух кулаков. Его глаза, так похожие на глаза Эвери, пылали яростью.
— Она не моя дочь! Какого-то ирландца…
— Но зато Ирена моя сестра! — Фэррел больше не мог себя сдерживать.