- Неправильные слова, поверь.
- Я хочу услышать неправильные слова.
- Не хочешь, обещаю…
- Хочу. Разве мы только что не договорились, что между нами больше не будет никакого дерьма? Не так ли? Или мне это приснилось?
- Кинг, я знаю, что ты…
- Что ты хотел сказать?
Сорен посмотрел в его глаза. Его взгляд был ледяным и пронзительным.
- Я собирался сказать “Не делай этого со мной снова”.
Кингсли вздернул подбородок, и выпрямился.
- Ты был прав, - ответил он. - Это были неправильные слова.
- Я предупреждал, - ответил Сорен.
- Ты знал, что я много лет был влюблен в тебя и ты…
- Знаю. Знаю, Кингсли. Конечно, ты должен уехать. Конечно.
Кингсли кивнул.
- Конечно.
И на этом он ушел.
Не было никакого поцелуя перед сном. Конечно, не было.
Третья сцена
Январский минуэт
Минуэт
Медленный, величественный бальный танец для двоих.
Глава 12
5е января, а в 10 утра было тепло. И, как будто ничего лучше этого быть не могло, у Кингсли был самый лучший секс в его жизни пусть и ванильный.
Окно их арендованной квартиры на Конти-стрит было открыто, и в спальню дул чистый утренний ветерок, так легко лаская обнаженную спину Кингсли, что озноб пробежал по всему его телу. Он стоял на четвереньках, нависнув над Джульеттой, которая лежала под ним на спине, широко расставив бедра и закрыв глаза, с легкой улыбкой на ее красивых полных, мягких губах.
— Чему ты улыбаешься? — потребовал он, подчеркивая вопрос мягким толчком. Внутри нее было так тепло, тепло и гладко и так невероятно туго — спасибо, беременности, — что он мог бы оставаться внутри нее весь день.
- Просто счастлива, - ответила она и медленно открыла глаза. - Очень, очень счастлива. - Tr?s, tr?s content.
Кингсли тоже был tr?s, tr?s content. Как мужчина с такой женщиной мог не быть tr?s, tr?s content? Он ощущал будто он снова молод и в Париже, в постели с роскошной женщиной в их элегантно простой – и просто элегантной – квартире на втором этаже старого дома с двойной галереей во Французском квартале. Каждое утро они лениво занимались любовью на старой скрипучей латунной кровати, бледно-зеленые ставни были распахнуты, чтобы впустить запахи и звуки городской жизни — кофе, смеющиеся голоса и густую влажную жару Луизианы.
На Джульетте была короткая хлопчатобумажная ночная рубашка, которая закрывала ее растущий живот, но оставляла обнаженными длинные темные руки и грудь. Он покрыл ее тысячей нежных поцелуев. Ее плечи, ее ключицы, кожу от впадины ее длинной шеи до ложбинки между ее полных грудей. Было ли у них когда-нибудь в жизни столько ванильного секса, у обоих? Она, которая обожала грубый и собственнический секс так же, как и он? Но рисковать ребенком было нельзя. Теперь секс был медленным. Теперь секс был мягким. Теперь Кинг был ленивым и нежным, а не злым и грубым. Ее руки легко лежали на его плечах, не привязанные к кровати. Ее ноги зацепились за его икры, а не были привязаны к изножью, бедра широко раскрыты.
В конце концов, они вернутся к своим диким ночам и извращенным манерам. На данный момент Кингсли был более чем доволен тем, что наслаждался с ней этими солнечными, чувственными утрами. Он покинул ее тело и она перекатилась на бок, положив колено на подушку. На этот раз он скользнул обратно в нее сзади, обнимая ее. Разминая ее сильно налитый клитор, пока трахал ее. Ее дыхание участилось, и ее голова упала ему на плечо. Это был необыкновенно приятный опыт — заставить Джульетту, беременную и одетую в невинную белую хлопковую ночную рубашку для беременных, кончить так сильно, что он почувствовал, как ее влагалище сжалось вокруг него, как хватка сильной руки, и так громко, что половина Французского квартала услышала ее оргазм. Пока она оседлала волну своего оргазма, он входил в нее с прерывистым дыханием и короткими, поверхностными толчками и кончил сам, изливая себя до тех пор, пока не осталось ничего, что можно было бы дать ей.
Запыхавшись и опустошенный, он вышел из нее и положил подбородок ей на плечо. Еще один мягкий теплый ветерок пронесся по квартире и зашуршал прозрачными белыми занавесками, заставляя их покачиваться, как застенчивые призраки на вечеринке.
- Январь, - сказала она, смеясь словно это была шутка. - Январь, а у нас открыты окна.
- Ты скучала по этому? - Спросил Кингсли.
- По теплым зимам? О, да. Это рай. Возможно, тебе придется вернуться в Нью-Йорк без нас. Увидимся снова в июне.
- Коко еще не здесь, а вы уже выступаете против меня.
- Не против тебя, - ответила она. - Только против зимы. Лед – не лучший друг беременной женщины. Но это нормально. Я куплю шипы, которые альпинисты надевают на ботинки. Как они называются по-английски? Крошки?
- Кошки, - сказал Кингсли.
Она захихикала как девочка.
- Верно. Крошки не принесут никакой пользы моей обуви, если только я не пройдусь по луже. - Она потянулась за телефоном. Он загудел, пока они занимались любовью. — Господи, — сказала она и застонала.
Кингсли забрал у нее телефон. Ей пришло текстовое сообщение от Брэда Вулфа — этого засранца — с приглашением на ужин.
- Можно я?
- Пожалуйста, - сказала она.
Кингсли напечатал ответ.
Это Кинг. Прекрати приглашать Джульетту на свидания. Она беременна моим ребенком.
Он думал, что это поможет. Брэд Вулф, этот мудак, сразу же отетил.
Чем больше тем лучше.
Мудак, ответил Кингсли, затем заблокировал номер Вулфа, прежде чем вернуть телефон Джульетте.
- Не обвиняю жертву, - сказал он, - но ты виновата, что так красива.
- Знаю, это проклятье. - Она снова рассмеялась, он обнял ее крепче и нежно погладил живот.
- Думаешь, мы разбудили Коко?
- Я ощущуаю небольшое движение. - Джульетта положила ладонь поверх его и сметила ее. - Здесь. Чувствуешь?
Он действительно чувствовал: маленькая рука или нога толкалась о стенки утробы. Иногда Джульетта балансировала на животе небольшую чашку с водой и ждала, пока вода начнет танцевать в стакане. Она говорила: «О, нет, Ти-Рекс приближается…”
- Это больно? - спросил он.
- Не совсем. Коко хорошая соседка. Однако с тех пор, как мы сюда приехали, танцев стало намного больше. Я думаю, Коко нравится Французский квартал.
- Коко нравятся все бенье, которые ты ела.
Джульетта драматично ахнула.