Он положил очки на книгу на боковом столике. Джульетта забыла iPad, и он взял его, чтобы отнести ей наверх. Он нажал кнопку питания, ему было любопытно посмотреть, что она читала. Экран засветился и показал фотографию одного из самых красивых домов, которые он когда-либо видел. Особняк из красного кирпича с белыми колоннами и величественным портиком. Продуманный, почти тропический ландшафтный дизайн. Он прочитал подпись: «Один из многих особняков на Сент-Чарльз-авеню, вид из трамвая Нового Орлеана».
Это была страница из путеводителя по Новому Орлеану. Неудивительно, ведь он повез ее туда на следующий день после Рождества на двухнедельный «детский месяц», который был похож на медовый месяц. Предположительно. Он никогда не слышал о таком, пока Гриффин не сказал ему, что теперь уместно брать беременную жену или подругу в последний большой отпуск перед рождением первого ребенка. Для него это прозвучало слишком буржуазно, но когда он упомянул об этом Джульетте, ее глаза расширились. Она сразу спросила: «Мы можем поехать в Новый Орлеан?»
Листая страницы книги на ее iPad, он видел массивные древние деревья, покрытые испанским мхом, старые особняки, ярко раскрашенные дома, рождественские гирлянды, висящие на пальмах, и повсюду французские слова: Марди Гра (Жирный вторник), банкет (тротуар), Vieux Carr? (Старая площадь, Французский квартал) и bien s?r — laissez les bons temps rouler (пусть наступают хорошие времена).
Ему хотелось, чтобы они пришли прямо сейчас.
Когда он начал подниматься по лестнице, в заднем кармане зажужжал его телефон. Он вытащил его и увидел текстовое сообщение от Лео, одного из вышибал в «Восьмом круге».
У парня передозировка на тротуаре. Скорая помощь в пути. Приказы?
Один из наших? - ответил Кинсгли. Если парень был членом клуба, он уедет прямо сейчас.
Никогда его не видел.
Кингсли велел Лео присматривать за этим человеком и согревать его до прибытия властей. И ему следует постараться удержать всех в клубе, пока полиция и врачи скорой помощи не уедут.
Эти звонки поступали все чаще и чаще — бедняги, передознувшиеся в туалетах его клубов, в переулках за ними. Почти всегда виновниками были опиоиды. Казалось, целую жизнь назад он нашел Гриффина Фиске пьяным, потерявшим сознание на полу одного из своих клубов. Более невинное время. Выпивка и кокаин были детской игрой по сравнению с современными наркотиками, которыми пользовались люди в наши дни.
Кингсли знал что такие звонки продолжат поступать. И люди продолжат появляться на его пороге, ожидая приглашения на непрекращающуюся оргию, которой была его жизнь столько лет.
Когда он сказал что вечеринка окончена, он говорил серьезно.
Но как отменить приглашение всего городу на вечеринку, которая как они думали, никогда не закончится?
Вторая сцена.
Декабрьское адажио.
Адажио:
Темп медленный.
Глава 3
Когда Сорен звонил, Кингсли отвечал. Даже когда звонок был не более чем приглашением на ужин.
Ближе к вечеру ясного декабрьского дня Кингсли поехал в Уэйкфилд. Он припарковал черный BMW, который использовал для частных поездок, на стоянке у церкви. Подойдя к часовне, он взглянул на церковь. Залитый водянистым светом зимнего солнца, он напоминал календарь Currier & Ives. Идеально живописно. Чистая Новая Англия. Прежде чем войти внутрь и найти Сорена, Кингсли огляделся вокруг, осматривая сцену и запоминая ее.
Обычно Кингсли ждал ночей с Сореном с чувством предвкушения, граничащим с лихорадкой. Но не сегодня. Было нелегко быть со своим возлюбленным и не говорить ему о важном решении, которое он принял. Шесть недель назад он спросил себя, как он мог не пригласить весь город на вечеринку, которая была его жизнью. Теперь он знал ответ.
Если вечерника не уходит, то ты уходишь с вечеринки.
Он не собирался никому рассказывать о своем решении — ни Сорену, ни Джульетте, никому — до окончания каникул. Он не хотел портить Рождество, особенно после всего, через что им пришлось пройти в этом году. Кингсли пошел дальше к церкви.
Два огромных венка из зелени, перевязанных красными бантами, висели на огромных двойных дверях католической церкви Пресвятого Сердца. Он вошел внутрь, где услышал голоса, доносившиеся из святилища. Похожие на спор. Один мужской голос, безошибочно принадлежавший Сорену. Голос молодой женщины – не Норы.
Кингсли высунул голову в дверь и увидел Сорена, сидящего на скамейке у церковного рояля с молодой женщиной — Максин, которая раньше играла с ними в футбол в команде церковной лиги Пресвятого Сердца. Сейчас она была студенткой колледжа, с короткими темными волосами и компактным телосложением спортсменки. По какой-то причине она протянула левую руку к Сорену и указала на нее.
- Один сильный удар, — говорила она. — Это все, что я прошу.
Католики всегда были странными.
- Что происходит? - спросил Кингсли, подходя к Максин. Она повернулась к нему лицом, ахнула при виде его и бросилась в его объятия.
- Кинг! - радостно вокликнула она.
- Я тоже скучал по тебе, - ответил он, обнимая ее в ответ.
Она отстранилась, но оставила руки на его плечах и нежно встряхнула его.
- У тебя будет ребенок!
- Не совсем, - ответил Кингсли. - Я поручил эту часть работы Джульетте.
- Я так рада за тебя. - Максин еще раз похлопала его. Она действительно была очень крепкой девушкой. Мозг Кингсли стучал в черепе, пока она его не отпустила.
- Я тоже очень рад за себя, - сказал он. - Или буду когда отпустит сотрясение мозга.
Сорен наблюдал за всем этим представлением с выражением едва скрываемого веселья. Он покачал своей красивой белокурой головой, вернулся к пианино и сыграл несколько нот.
Максин улыбнулась обнажая все зубы.
- Кинг, сделаешь одолжение?
- Сексуальное?
- Не сегодня, - ответила она. - Не мог бы ты сказать отцу С., чтобы он ударил меня изо всех сил Библией?
- Нет, нет, нет, - сказал Сорен, подчеркивая «нет» тремя нисходящими нотами на своем фортепиано.
- Почему ты хочешь, чтобы он ударил тебя Библией? - Спросил Кинсли. - Кроме очевидной причины.
- У меня опухоль, - ответила она морщась.
- Что?
- Максин преувеличивает, — сказал Сорен. - У нее на руке небольшая киста ганглия, которая требует незначительной медицинской помощи, а не ударов Библией. Особенно не от меня.