Он не сводит глаз с моих губ. Его намерения и понятны, и желаны. Чего же ты медлишь, Стас? Впор самой прыгать ему на шею.
Створки лифта разъезжаются, а возле входной двери караулит Громов. Завидев меня, Стёпа улыбается, но его широкая улыбка гаснет, когда следом за мной из лифта выходит Стас. Мужчины не хорошо так переглядываются, я же молю, чтобы не случилось второй драки за сутки.
Однако Стёпа берет себя в руки, отводит взгляд и сухим тоном осведомляется:
— Аня, с тобой все в порядке? Ну тогда мне пора. Извини за вечер.
И спускается по лестнице. А походка у него такая тяжёлая, что и на сердце будто камень падает.
Чувствую за собой вину. Настроение падает вниз и я быстро прощаюсь со Стасом, влетая в свою студию и запираясь на замок.
Может не на того я поставила? Где Стас, и где я? Громов все равно как-то ближе по статусу.
На следующий день я снова на пороге родного дома. Дверь открывает мама… И я в ступоре:
— Мам, и почему ты напоминаешь овцу после бодуна?
— Нюрка, какая же ты вредная. Нет, сказать — мама, тебе так идёт новая прическа, что даже слов нет.
И моя родительница игриво трогает свои новоявленные кудри.
— Такая прическа в принципе никому не может идти. Что ты сотворила с головой?
— Ничего. Просто сделала химическую завивку и оттенилась фиолетовым тоником.
— Зачем? Так даже старые бабки уже не ходят. А ты вообще молодая у меня.
— Я просто хочу Колю наповал сразить в театре, — доверительное шепчет мама, играя сильно накрашенными бровями.
Я представляю маму в её цыганском костюме с мелким бесом на голове и в изнеможении закрываю глаза:
— Не переживай. Такими темпами ты не просто его сразишь, а сразу на больничную койку с инфарктом отправишь. Признайся, ты таким тонким способом решила с ним счёты свести?
Мама снова припоминает Вия, но договорить ей мешает требовательный стук в дверь.
Я открываю и вижу очень красивую женщину непонятного возраста в белой норковой шубе и кожаных сапогах. Ещё одна соседка, что ли?
— Здравствуйте, вы к кому? — грубовато спрашиваю, успевая отметить шикарную стрижку и яркий мейкап гостьи.
— Я к вашему соседу — к Нику. Вы не подскажете, где он может быть?
— Отродясь не было здесь никаких Ников, — встревает мама, качая головой, отчего кудряшки сильно пружинят.
— Я имела ввиду — к Николаю. Николаю Петровичу Игошину. Я его невеста.
Глава 16
Розыгрыш что ли? Такая нагламуренная красотка, позади которой караулит белый лексус, и наш Леший? Что их может объединять кроме гражданства?
— Мы сейчас об одном и том же Николае Петровиче говорим? — уточняю на всякий пожарный. При этом поглядываю на маму. Кажется, у неё давление скакнуло. Да уж, куда ей тягаться с этой барышней.
— Не знаю, я про того, что в том доме живёт, — и тычет длинным нарощенным ногтем на покосившийся домик слева.
— И вы… его невеста? — теперь спрашивает мама убитым голосом.
— Можно и так сказать, — высокомерено вздергивает брови дамочка, — а вы Нику кто?
— Надзиратели, — выпаливаю я с раздражением, — надзираем, чтоб не спился и деревню не спалил.
— Спился? Ник? — её и без того большие карие глаза увеличиваются в два раза, — хм… Наверное, смерть Вика так на нем сказалась. Так где же я могу его найти?
И не просит, а требует, как будто мы целыми сутками следим за соседом.
— Сходите в девятый дом. Это тот, который напротив почты. Там вся местная алкашня собирается.
Женщина хмурится, но понимающие кивает, холодно благодарит и королевской походкой вышагивает к своему лексусу.
— Ты зачем её к Вале отправила? — недоумевает мама, с кислым лицом смотря вслед городской диве.
— А пускай мозг друг другу вынесут. А наш сосед не так уж и прост. Хотя я и раньше это подозревала.
Но увы, мой коварный план срывается. Только гостья включает зажигание, как к соседскому дому подъезжает ржавая девятка. А через минуту из неё выходит Леший и в упор разглядывает лексус.
— Ник?! — не сразу, но всё-таки она его узнает и стремится навстречу, не боясь запачкать шубу, обнимает Николая Петровича, — как же сильно я по тебе соскучилась, любимый!
Он точно изваяние: не обнимает в ответ, но и не отталкивает. А затем неожиданно резко хватает женщину за локоть и почти что заталкивает в свою хибару. Так и не удостоив нас с мамой своим вниманием.
— Ну и ладно, — со злостью хлопаю дверью, что б не видеть даже их машин, — пускай катится, мы тебе другого найдём. Получше этого… его, короче.
Мама с бесстрастным и пустым лицом садится на диван и начинает щёлкать каналы на телевизоре. А учитывая, что их всего лишь пять, то, можно сказать, мы смотрим параллельно пять разных передач.
Хочется подойти к ней и утешить. Только слов даже никаких подобрать не могу.
И тут требовательный стук в дверь. А затем она резко распахивается. Гость даже не дожидается, пока мы откроем.
На пороге стоит никто иной как Николай Петрович. Такой же как и всегда. Только глаза какие-то чужие.
— Люда, Аня, — произносит он, вглядываясь в каждую из нас. Особенно остро в маму, — мне нужно срочно уехать. К сожалению, поход в театр придётся перенести. Ты не сильно расстроишься?
— Нисколько, — гордо выпрямляет спину моя маман, даже голос её не подводит, — и вообще я никуда идти не собиралась. А ты… вы, Николай Петрович, со своей невестой по театрам гуляйте.
— Невестой? — удивляется он, — с Аллой? Она мне никакая не невеста уже давно. Она жена… вдова моего брата. Это длинная и тяжёлая история, я обещаю вам все рассказать, как вернусь. Хорошо?
Мама ничего не отвечает. Молча отворачивается и уходит в зал. Сосед не сводит с неё встревоженных глаз, тяжело вздыхает и поворачивается ко мне.
— Аня, пообещай мне, что присмотришь за ней. Это очень важно.
— Ничего я вам обещать не буду. Я была лучшего мнения о вас.
И тоже ухожу. А потом слышу, как хлопает входная дверь и скрипит калитка.
Следующие пару дней ничего особенного не происходит. Мама точно зомби передвигается по дому, даже не выходит на улицу, сбросив хозяйство на меня. Я кроме этого ещё успеваю переписываться с друзьями. Вика в ВК сообщает, что Ирина с Лехой расстались после драки в ресторане, а их компашка теперь состоит из трех людей. Ну ещё и я. Степе я пишу первой, извиняясь за тот вечер. И Громов отвечает, что все норм и предлагает дружить как раньше. Всё-таки он хороший парень. Надо будет его с девчонками свести.
Ну и самое главное, я и Стас. Ничего сверхважного или жутко интимного мы друг другу не пишем, однако даже в обычном приветствие я вижу заботу и внимание. Может я чересчур наивна? Или просто влюблена? Теперь не важно. Важно, что я считаю дни до его приезда в Измайловку.
С утра шестого января ко мне вламывается Поля, заявляя, что я срочно ей нужна как модель.
— Модель чего? — тру сонные глаза.
— Будешь моей дипломной работой на парикмахерских курсах.
Оказывается, она уже три месяца посещает курсы нашего местного цирюльника — Тамары Павловны, и сегодня у них экзамен.
Поэтому в десять утра мы тащимся по нечищенной дороге, пробираясь сквозь валуны снега, увязывая в нем чуть ли не по пояс. Чтобы скоротать время я рассказываю Свиридовой новости про Лешего.
— Мне ещё парень нужен, — кряхтит Полька, отряхивая капюшон от снега.
— И давно, — усмехаюсь я.
— Не в том смысле, — раздражается подруга, скрипя зубами, — мне нужно мужскую стрижку показать.
— Ну позови кого-нибудь из деревенских, Шурика, например.
— Он не согласится. Никто не хочет.
— Почему?
— Не знаю, — увиливает от ответа Свиридова, отводят глаза.
Снег нещадно сыплет, поэтому на улице особо никого и нет. Только какой-то незнакомый парень мечется от дома к дому, прежде чем приметить нас.
— Здрасте, — спешит он к нам, — мне помощь нужна. Вы знаете, где Игошин Николай Петрович живёт?