— Нет, он её здесь забыл, — не подумав, выпаливаю я.
Через секунду она соображает, на кого я намекаю. Улыбка сползает с её красивого лица. Она порывается ко мне, но между нами встаёт Стас, спасая меня.
— Оля, забей, — обращается он к ней. И от его голоса она тает. Как и я.
— Да что с деревенщины взять, — бросает она, заходя в дом. Следом уходят Вова и Кирилл. Стас поворачивается ко мне, пристально рассматривает с головы до ног, возвращается к глазам и произносит:
— У тебя хорошая мама, и поэтому ради неё мы забудем об этом инциденте. А теперь иди домой и постарайся с нами не пересекаться.
Почему он так груб со мной? Из-за того, что я нарушала границы его жилья? Или потому что оскорбила дорогую ему девушку?
Ни сказав ни слова, я плетусь домой. Мама сразу начала ругаться, что я ушла и пропала. И тогда я её всё рассказываю: про лешего, про столкновение со Стасом, умалчиваю лишь о поведении этих золотых детей.
— Знаю я про какого лешего ты говоришься.
Мама хмурая и злая идёт к соседу справа. Я за ней. Не стуча, открывает дверь и орёт:
— Пьяница доморощенный, ты чего мою дочь пугаешь?
Из комнаты выходит тот самый леший, только без верхней одежды. Выглядит он очень неухожено. Обросший, одежда грязная и мятая, к тому же от него попахивает.
— Никого я не пугал, во-первых. А во-вторых, она сама, кого хочешь, напугает, — а голос у него красивый. Низкий. Чувственный. И глаза непростые. Умные, молодые, живые.
Мама сразу начинает верещать, что спустит на него Дружка, если тот вознамерится меня обидеть. Припоминает ему курицу. Говорит, что он алкаш и спаивает деревенских мужиков (как будто до этого они все трезвенниками были). Грозит ему кулаком и уходит. Мужчина не пророняет ни слова. Кажется, его это только забавляет. Он даже немного улыбается. И мне не остаётся ничего другого, как предложить ему со мной сфотографироваться. Он удивляется, но, как ни странно, соглашается. Одевается в свой наряд, и мы выходим во двор. Мама недовольно нас оглядывает.
— Мам, сфотографируй нас.
— Зачем? — опешивает она.
— Я никогда не фотографировалась с Лешим.
— Он не Леший, а пьяница.
— Тем более. Леший-пьяница — это вообще нонсенс.
Поджав губы, она нас фоткает. Мужчина довольно улыбается. Кажется, мы с ним поладим.
Уже вечером я снова захожу в Инстаграм и выкладываю нашу фотку с соседом, которого зовут Николай Петрович. Подписываю её "Снежная баба с Лешим".
На сегодня у меня осталось ещё одно дело. Месть богатым ребятишкам. Мама сразу сказала мне, чтобы я не кидала снег на дорогу, дабы не мешать движению машин. Поэтому сейчас именно этим и займусь. Забросаю снегом выезд из коттеджа. И пусть докажут, что я специально! Что с деревенщины взять!
Глава 3
И снова утро. Но сегодня меня будит не запах, а звук. Звук мужского мата. Выглядываю в окно и вижу приятнейшую картину: напротив нашего дома стоит чёрная мазда, а около неё бегают три парня с лопатами, счищая снег с дороги. Красивая блондинка по имени Оля бросает неприязненные взгляды в сторону моего окна. Я же потираю ручки.
После утреннего похода в туалет бурчу себе под нос, что у меня от холода геморрой выйдет. В моей комнате сидит мама. С серьёзным лицом. Что случилось? Неужели Николай Петрович ещё и корову нашу пожарил?
— Нюра, ты зачем снегом дорогу засыпала?
Мне становится стыдно. Видимо, ребятки маме нажаловались.
— Участок хотела почистить, — оправдываюсь я.
— Я же тебя предупреждала, что на дорогу его кидать нельзя.
— Это же дорога напротив нашего дома.
— Да, но по ней ездят и другие люди. А чаще всего Стас и его семья. Мальчик вместе с друзьями собирался на работу с утра поехать, а вместо этого уже час как снег чистят.
Несмотря на стыд, внутренне я злорадствую. Так им и надо. Но маме не показываю.
— Сегодня уже 29 декабря. Никто не работает. Только по корпоративам ходят. И почему три взрослых парня никак снег не расчистят. Я его намного быстрее накидала.
— Потому что он примёрз. И они теперь бегают и ищут лом. Мне было очень стыдно, когда утром пришёл Стасик и сказал, что ты наделала. Тебе стоит извиниться перед ними.
— Не буду. Я это не специально.
Мама лишь тяжело вздыхает и молча удаляется. Хорошо, что она у меня отходчивая. К обеду она уже вовсю со мной разговаривает и улыбается.
— Нюрочка, собирайся сейчас пойдём на Базарную площадь. Там сегодня накануне праздника развлекательная программа, игры, конкурсы и продажа местной продукции.
— Я лучше в Интернете посижу.
— Ты в нём всю молодость просидишь. Одевайся давай. Но не свои колготки и пуховик.
Натягиваю вчерашние вещи. Только теперь под пуховый платок мама натягивает мне шапку-буратино (на вопрос, где она её сумела найти, отвечает, что специально для меня связала) и тяжелую норковую шубу, которую ей ещё бабушка с дедушкой покупали.
Через ухабы наконец добираемся до Базарной площади. Что же она из себя представляет? Базарная площадь — это центр нашей деревни. Здесь соседствуют детский сад, школа, один крупный магазин и несколько маленьких лавочек, медицинский пункт, полицейский участок, аллея для прогулок, детская площадка, местный клуб, почта и базарный ряд, где продаются товары. Всё в советском стиле, на стенах даже сохранилось панно с изображение победы рабочего класса. Здесь постоянно организовываются развлекательные мероприятия. Как сегодня. На площади уже масса людей, почти вся деревня, с трибуны, организованной прямо в центре, играет музыка. Позади стоит наряженная ёлка. Жители уже вовсю торгуют продуктами: яйцами, маслом, творогом, свежеиспеченными булочками, мёдом, вязанной одеждой и многим другим. На столбах сверкает иллюминация. Здания украшены воздушными шариками и гирляндами.
Не успеваю оглядеться, как ко мне подлетают две женщины в пуховых платках и телогрейках. Приглядываюсь, да это же Ася с Полей, мои школьные подруги. Давненько мы с ними не виделись. Одеты они почти так же нелепо как я, поэтому не комплексую.
— Привет, — кое-как обнимаемся мы.
— Как давно мы тебя не видели, Нюр. Как дела? Замужем? — спрашивает невысокая Ася Кузнецова.
— Да нет, пока. А вы?
— А что мы? Мы как всегда, — неопределенно отмахивается Ася.
— Тебе-то проще, чем нам. В городе кандидатов больше, — язвит Поля Свиридова.
— Зато у вас здесь олигархи живут, — парирую я.
— Сдались мы им. Нет, наши маменьки, конечно, и так, и сяк нас спихивают, но буржуи так просто не сдаются, — смеётся Поля.
— Да, да. Вот, например, тётя Валя свою Нину потащила в лес, на лыжах кататься, — шепчет Кузнецова, — а обратно пошла не обычной дорогой, а другой.
— И пришли они к дому Завьяловых, — продолжает Свиридова, — это ваши соседи. Так у них собака была не привязанная, по двору гуляла и напала на них. Покусала тёть Валю, а та начала угрожать, что в суд подаст.
— Или можно миром разойтись, если их сыночек на Ниночке женится, — снова говорит Ася, — не знай уж как, но те сумели откупиться от этой безумной семейки.
Теперь понятно, почему Стас так вёл себя со мной, после того как я оказалась на их участке и повалила его. И всё равно он был груб. Я же не знала о проделках тёти Вали.
— Надо ей было с собой почечный камень дядь Вани взять, тогда бы может и сбагрила Нину.
И дружно смеёмся после моих слов.
Пока мы беседуем, на трибуне появляется Платон Георгиевич Сухой, баянист и учитель музыки. По совместительству ведущий всех праздников. Он объявляет конкурс "Царь горы". По условиям конкурса участвовать могут только мужчины, задача которых взобраться на снежную горку и зафиксироваться на ней в течение минуты, сбрасывая соперников. Смотреть на десяток мужчин, которые толкаются, кусаются и пинаются друг с другом не интересно, поэтому, оторвавшись от девчонок, я ищу маму.
А она в это время ругается с соседом-лешием. Оказывается, они не могут поделить последнюю банку мёда, которую продаёт отец Аси, Анатолий Сергеевич Кузнецов. Если вначале цена этой пол-литровой баночки всего лишь 300 рублей, то в результате торгов моей родительницы и соседа, подскакивает до 2000. В итоге мама сдаётся: