— А тебе не достанется за то, что без разрешения взяла такие продукты?
— Нет. Не волнуйся, я знаю, что делаю!
— На тебя просто смотреть — удовольствие! Никогда не думал, что так интересно наблюдать за работой поварихи!
— Ещё как интересно! Мне всегда нравилось. Когда я была маленькой, то забиралась под стол в кухне — дома, там, у нас. И могла часами наблюдать, как готовила тётушка Чарита, наша главная повариха. Если ты не пробовал её стряпню, значит, не представляешь, как это — пробовать что-то необычайно вкусное!
— Не верю! — Трой засмеялся, — можно подумать, она одна на свете повариха!
— Можешь не верить, но меня ты в обратном не убедишь. А я точно знаю. Там, сидя под столом, я перепробовала все! Тётушка Чарита щедро меня угощала. А потом приходила нянька, вытаскивала меня из-под стола и ругала нас обеих. Потому что я всегда была перемазанная!
Трой слушал и смеялся. А Линн тем временем всыпала с кастрюльку с молочной смесью тёртое какао, поставила на плиту и принялась разогревать, взбивая венчиком из серебряной проволоки. Напиток получился. Он пах одуряюще прекрасно, был коричневый, пенистый сверху, и сверкающий в свете свечи, как драгоценность — из-за множества крошечных капелек шоколадного масла. Линн перелила напиток в две фарфоровые чашечки — себе маленькую, а ему самую большую, положила ложечки в каждую и поставила на блюдца. Большую чашку подвинула гостю.
— Я сделала так, как сама люблю. Надеюсь, тебе понравится.
— Даже не сомневаюсь…
— Тогда приступай, а я пока принесу деньги, — и она подвинула ему плетенку с сырным печеньем.
В лавке он просил солёные крендели. Значит, и сырное печенье ему должно понравиться.
— Оставь, не надо! — встрепенулся Трой. — Считай, что я просто сделал тебе подарок! Пожалуйста, Линн.
— Нет-нет, не нужно так. Сделаем, как договаривались!
Всё получилось, как ей и хотелось — никто не помешал взбежать наверх, в спальню, достать шкатулку с монетами и отсчитать нужное количество. И, конечно, вернуться. В доме было тихо — все, надо полагать, уже легли спать. Линн была ночной пташкой, она не любила спать по ночам. Лучше уж днём. Её гость ещё пил шоколад — цедил его понемногу, откусывая печенье буквально по крошкам.
— Я не понял, зачем ты тратилась на шоколад в лавке! — воскликнул он. — Ты его готовишь гораздо вкуснее! Я теперь на тот, что в лавке, и смотреть не захочу! Что ты натворила? И что я скажу папаше Дистану?
— Если я вдруг окажусь на улице, то пойду работать в кондитерскую лавку. А своему папаше говори, что хочешь. Он чуть не сдал меня страже!
— Он не мой. Моего зовут иначе. И что прикажешь делать с прохиндейками, которые норовят лакомиться бесплатно? Я теперь скажу ему, чтобы в следующий раз взял с тебя плату твоим рецептом. А ты не продешеви!
— Хочешь мне помочь? — она снова взяла тот самый нож и протянула Трою рукояткой вперед.
— Помочь? Конечно. А что надо делать?
— Измельчить фрукты, которые мы купили. И я залью их бренди. Это нужно для зимнего пирога.
— Хорошо, давай, — Трой отряхнул ладони и взял у Линн нож.
Их пальцы мимолетно соприкоснулись, и… Линн, вдруг смутившись, быстро отдернула руку. И он, тоже опустив взгляд, сказал:
— Показывай, что надо делать.
Линн взвешивала и горстями сыпала сушёные фрукты на тяжелую дубовую доску, а Трой принялся орудовать ножом, измельчая их — поначалу неловко, по-отдельности каждый кусочек, и видно было, что это непривычная для него работа.
— Попробуй, — Линн поднесла к его губам кусочек сушёного мандарина, потом несколько вяленых вишен, он не теряясь брал их губами.
И когда он случайно коснулся губами её пальцев, она вдруг смутилась, сообразив, что ведет себя неправильно. Слишком вольно. Нельзя так. Был бы это брат, а с еле знакомым чужим парнем — совершено нельзя! Трой глянул на неё, улыбнулся и ловчее заработал ножом. Линн не стала ему помогать — он справлялся. Тем временем она откупорила бутылочку бренди и отмерила нужное количество. Когда её помощник закончил с фруктами, Линн высыпала их глиняную миску, залила бренди и плотно прикрыла крышкой.