Выбрать главу

— Надо вырыть в подполе яму глубиной в четырнадцать локтей, положить в нее это чертово отродье и засыпать песком. Это уж точно поможет.

— Ну уж нет, — сказала хозяйка, — этого я делать не стану. Мне жаль малышку, да и муж мой огорчится, когда узнает, что я так поступила.

— Тогда отдай мне девчонку, я отвезу ее обратно в Лапландию.

— А ты не сделаешь ей ничего худого?

— Что ж такого я могу ей сделать? — отвечала Мурра. — Просто отвезу туда, где ее нашли.

Заручившись согласием названой матери, Мурра завернула девочку в старую оленью шкуру и повезла в горы. Там она положила Звездоглазку на снег и сразу же уехала.

«Я выполнила то, что обещала, — сказала она себе. — Раз девчонку нашли в сугробе, я и вернула ее в сугроб».

Второй раз в жизни Звездоглазка лежала в снегу, закутанная в оленью шкуру, и пристально смотрела на звезды. Как и три года назад, был канун Рождества, и тысячи далеких солнц, мерцавших на бархате неба, сжалились над невинной малышкой. Заглянув в ее сердце, они не нашли там ничего, кроме любви и доброты, и наделили Звездоглазку даром видеть еще зорче — дальше звезд и планет, проникая взглядом в самую глубь Вселенной.

И тогда глаза девочки засияли еще ярче. Ночь вокруг стояла тихая и ясная, полная торжественного безмолвия. Лишь северное сияние разбрасывало искры по небу, сплетаясь в радуги над головой Звездоглазки.

На следующее утро, когда ребятишки еще спали в горнице, Симон Сорса вернулся домой. Стряхнув иней с усов и бороды, он обнял жену и сразу же спросил про ребятишек. Жена рассказала, что Пальте болел корью, но уже выздоровел, что Симму и Матте здоровы и выглядят, как сдобные булочки.

— А как поживает Звездоглазка? — спросил Симон.

— Хорошо, — испуганно ответила жена, которую мучили угрызения совести.

— Мы должны о ней заботиться, — продолжал муж. — Знаешь, нынче ночью я уснул в санях, и привиделся мне сон, будто звезда упала ко мне на меховую полость и вдруг говорит: «Возьми меня с собой и береги хорошенько, я принесу счастье твоему дому». А как только я протянул руку, чтобы взять ее, звезда исчезла. Я проснулся и подумал: так вот почему нам так везло во всех делах с тех пор, как мы взяли в дом это чужое дитя. Вспомни, как раньше мучили нас болезни и бедность: то мороз погубит урожай, то медведь задерет корову, то волки вырежут овец. А нынче ниспослана нам сущая благодать за то, что мы пригрели невинное дите.

От этих слов у жены заныло сердце, но она так и не осмелилась сказать мужу правду. Тут проснулись сыновья, и отец обнял их, радуясь, что они такие крепенькие и сильные. Покачав их на коленях и повозившись с ними, он спросил:

— А где же наша Звездоглазка?

Симму ответил:

— Матушка заперла ее в подполе.

А Пальте добавил:

— Матушка повязала ей на глаза семь платков и бросила на крышку подпола семь половиков.

И Матте добавил:

— Матушка отдала ее Мурре, а Мурра увезла ее далеко в горы.

Услыхав это; муж побагровел от гнева, а жена побелела как полотно и сказала, пытаясь оправдаться:

— Но ведь она лопарское дитя, а все лопари — колдуны.

Муж ничего не ответил на это. Хоть и устал он с тяжелой дороги, но тут же отправился в конюшню и снова запряг лошадь в сани.

А затем подъехал к дому Мурры, силой заставил соседку сесть к нему в сани и велел показать то место, где она оставила девочку.

Они поднялись высоко в горы. Снег тут был такой глубокий, что пришлось оставить лошадь и дальше идти на лыжах по заваленному сугробами ущелью. Наконец Мурра отыскала сугроб, в котором оставила дитя, но в снегу виднелась лишь небольшая вмятина, а поодаль — лыжный след на снегу.

Звездоглазка исчезла, и сколько они ни искали ее — все напрасно.

В конце концов пришлось повернуть обратно. Симон шел впереди, а Мурра позади, и когда перед ними открылся заснеженный склон, Симон оттолкнулся и покатился вниз. Внезапно до него донесся отчаянный крик — он оглянулся на ходу и увидел, что стая лапландских волков напала на Мурру и рвет ее на части. Он бы и хотел помочь женщине, но склон был слишком крут, и пока Симон поднимался наверх, от Мурры ничего не осталось, кроме клочков одежды и лыж.

В глубокой печали финн-поселенец вернулся домой — как раз в тот час, когда колокола звонили к рождественской заутрене.

Жена его горько расплакалась. Но это не помогло: когда она пошла в хлев задать овцам корму, то обнаружила, что ночью там побывали волки и не оставили в живых ни одной овцы.

— И это только начало, — мрачно сказал хозяин жене. — Можешь каяться сколько угодно, но все равно не миновать нам расплаты за зло, которое мы натворили…