«Кажется, я проспала целую вечность!» – это первое, о чем подумала Яра, придя в себя. Следом вспомнилось, что находится она в незнакомом месте, потому и глаза открывать не спешила. Девушка просто продолжала тихонько лежать на широкой лавке, впитывая тепло очага, дарившее ощущение безопасности.
Вслед за сознанием, пусть и с опозданием, вернулось обоняние. В нос настойчиво лез запах табака и чего-то смутно знакомого, но этот аромат крепко перебивал табачный дух.
Все попытки опознать второй запах закончились, когда раздался звонкий щелчок – о курительную трубку клацнули зубы. Звук Яре был хорошо известен, и она бы его никогда с другим не перепутала, ведь ее дед, даже отходя к предкам, не выпустил трубку из рук. С ней же его и отнесли на краду…
Эти воспоминания, пришедшие внезапно, стали для Яры полной неожиданностью. Они причудливо сплелись со знакомыми с детства ощущениями, запахами и звуками, развеяли остатки беспокойства. Даже тишина не казалась больше давящей, и девушка смело открыла глаза, ожидая увидеть вокруг что-нибудь родное и близкое. Только отваги ее хватило ненадолго – буквально на пару мгновений! Яра даже толком не успела разглядеть, не то, что осознать увиденное, как уже крепко смежила веки.
«И кто это сейчас был?» – гадала она, – «Великан? Медведь? Медведь-великан?»
Трусихой Яра никогда себя не считала, но прошлый вечер ей показал: смелость и глупость вещи разные!
– Кхм-кхм, – произнес медведь…
Помянув мысленно и великана, Яра решила, что негоже самой себя пугать, пусть уж это сделает незнакомец… если захочет. С этим она вновь открыла глаза.
– Фу-ххх, – расслабленно выдохнула девушка, признав, наконец, в своем спасителе человека. Хотя он и оказался во многих смыслах примечательным!
Перед ней высился огроменного роста мужик, невероятно лохматый, но с аккуратной окладистой бородой и усами. Одет он был в широкие коричневые штаны и просторную выцветшую рубаху из крапивной кудели – по вороту тянулся цвет папоротника, а подол украшали дубовые листья. Яра наметанным глазом ревниво оценила работу умелой узорницы (5) и продолжила бы искать изъяны чужой вышивки, если б не заметила в одной руке исполина канопу (6), а в другой – миску. От обеих посудин вился аппетитно пахнущий парок, намекая на то, что содержимое утвари гостью не разочарует. Сие подтвердил и живот, издавший урчание. Яра от его желаний отмахнулась, охваченная внутренней дрожью, пришедшей с осознанием важности случившегося.
– Свершилось, – шепнула она едва слышно и снова крепко зажмурилась.
Торжественный для девушки момент был прерван во второй раз.
– Тебе поесть нужно, – тихо произнес хозяин избы.
Обыденность предложения заставила глаза Яры распахнуться, а рокочущий голос вызвал в груди девушки по-ночному знакомый трепет.
«Так вот кто урчал у меня за спиной!» – догадалась Яра, и ее губы расползлись в невольной улыбке.
Девичья веселость не снискала одобрения горыни (7), он нахмурился, но все же сел на край кровати и протянул приготовленную миску. Угощению Яра обрадовалась еще больше, и тут же попыталась забрать его из рук сурового, но заботливого хозяина. К своему удивлению, сделать этого она не сумела. Девушка оказалась очень слаба: ее сил хватало лишь на то, чтобы моргать и улыбаться.
Увидев замешательство гостьи, обитатель избы не растерялся – ловко подхватился с места и отнес посуду на стол, а вернувшись к лавке, где его дожидалась Яра, он, не церемонясь, подхватил страдалицу под мышки и помог сесть. От подобного обращения она опешила, но когда своевольник подложил ей под спину подушку, немного оттаяла. Только оттепель продлилась недолго. Пока хозяин ходил за миской, Яра обнаружила, что покрывало сползло, явив ее прелести во всей красе.
«Этот… этот… даже не удосужился меня одеть!» – медленно закипала девушка. Превозмогая слабость в руках, она попыталась натянуть ткань обратно. Кое-как она с этим делом справилась. Маленький успех вернул ей толику душевного равновесия, но, стоило Яре поднять глаза, с таким трудом обретенное спокойствие рассыпалось прахом. Наглец стоял рядом и с блаженным видом ухмылялся в усы.
– Ты чего пялишься? – возмутилась девушка, подивившись, неужели этот скрипучий, как черствый сухарь голос, принадлежит ей! – Отвернись сейчас же!
Вместо того чтобы устыдиться, этот шалый (8) продолжал смотреть на нее, теперь еще и улыбаясь во весь рот, обнажив крепкие ровные зубы.