Тихонько скрипнув, отворилась дверь – вернулся Ярин спаситель, нагруженный небольшой вязанкой дров и двумя туесками. Сперва Видар поставил берестянки на стол, а после отошел управляться с дровами и очагом. Поскольку туеса очутились у самого носа Яры, она не посчитала за любопытство заглянуть в них. Там оказались хлеб и вяленое мясо. Пока девушка знакомилась с будущим завтраком, подошел Видар, и опять не с пустыми руками. Развернув сверток, он выложил на стол… Пироги? Яра глянула на хозяина, и вроде как уловила во взгляде смущение.
– Сам пек! – догадалась Яра.
– Сам, – буркнул «пекарь».
Девушку ошеломил еще один дар Видара. Вот уж чего она никак не ожидала от одинокого мужика, живущего в лесной глуши! Яра не смогла скрыть удивления и восторга, широкая улыбка осветила ее лицо. Видар бросил на нее косой взор, но тоже ухмыльнулся краешком губ.
Он заварил в канопах сладко пахнущий взвар из пряных ягод и меда. Усевшись напротив Яры, домовитый пекарь-лекарь принялся жевать кусок пирога, изредка поглядывая на гостью. Стоящая на столе свечка зримо озарял его лицо.
Девушка заметила, что хозяин избы был уже прибран: волосы заплел в нетугую косу, усы и бороду привел в порядок. Смакуя сладкий пирожок с брусникой, Яра прикинула, что он выглядел ненамного-то старше ее, только взгляд необычных глаз выдавал завидные спокойствие и уверенность, будто знал человек обо всем на свете.
Канопа в его огромных ручищах, казалось, вот-вот треснет. Только вид длинных сильных пальцев, увенчанных широкими пластинами ногтей, вызывал далеко не страх. Яру внезапно осенила вспышка воспоминания на уровне телесного чувства. Ей представилось, будто эти мозолистые, оттого и шершавые ладони, касались ее тела.
Она так погрузилась в свои ощущения, что вздрогнула, когда басовитый голос нарушил тишину:
– Как звать-то милого твоего?
«Что сказать?» – опешила Яра, – «Вот так, прямо в лоб правду рубить?»
Опустив взгляд на донышко пустой канопки, девица помаялась еще чуток, но рассудив, что терять ей все равно нечего, решилась:
– Видар.
– Что?
– Видар, – громче назвала имя Яра.
– Забыла, что ли? – удивился хозяин.
– Видар его зовут! – выкрикнула девушка. Она страсть как разозлилась, но предпочла сверлить гневным взглядом дубовую столешницу, а не своего собеседника.
– Хм, надо ж, тезка, да еще и рядом обитает, – задумчивым голосом отозвался «тезка».
Яра не знала, что еще сказать, а Видар молчал. Тишина, воцарившаяся за столом, с каждым мгновеньем становилась все невыносимее. Когда терпеть уж не было мочи, Яра подняла взгляд. Видар хмуро взирал на девушку и нервно жевал ус. ЕЕ глаза встретились с ЕГО. Взор мужчины постепенно наполнялся пониманием. Видар вглядывался в девичье лицо, силясь узреть нечто, ранее скрытое.
– Шутки шутишь, – утвердил он, добавив в свой рокот гневных ноток и углубляя складку меж бровей.
– Больно надо развлекать тебя! – осерчала Яра. – К тебе явилась! Суженный ты мой!
– Вот дела! – Видар продолжал хмуриться, но левая бровь его вопросительно изогнулась. – Кто ж это решил?
– Я, стало быть, – немного смягчившись, призналась девушка.
– И что, вот так сразу и пойдешь за меня? – Борозда меж бровей жениха разгладилась, взор посветлел.
– Пойду! – храбро заявила Яра, отринув вину и смущение.
– А что, если не соглашусь? – улыбнулся Видар, глаза его весело заблестели.
– Куда ж ты от меня денешься? – удивилась девушка. Веселость суженого ее порадовала, потому продолжила свою речь она с задором. – Лес ведь кругом, снега по жерло, далеко не уйдешь!
– А ты бусить (18) не дурна! – похвалил Видар, но его ирония Яру задела.
– Неужто, совсем я тебе не приглянулась? – обиделась она.
Видар задумчиво глядел на девушку, поглаживая свою бороду.
– А ты встань, покрутись, я и разгляжу! – продолжил ерничать задира.
Огонь негодования заклокотал в Яре: «Измываться вздумал! Я к нему, а он…»
– Мавка меня к тебе забросила. Обещала, что суженного встречу, счастье бабье обрету. А ты, медведь плешивый, на смех поднял!
– Почему же плешивый? – Видар перекинул толстенную бурую косу на грудь и с гордостью огладил словно кошку.
Яра, не выдержав насмешки, выскочила из-за стола и кинулась к лавке.
– Расцветет – уйду! – вконец разобиделась она.
Завалившись на лежак, девушка отвернулась к бревенчатой стенке.
«Вот глупеня (19)!» – сердилась на себя Яра – «Пиявке болотной поверила. Та, небось, сидит у себя в трясине, радуется, что человеку жизнь сгубила».