Тем временем, остальные катера, отправленные во все концы на поиски удобной для стоянки гавани, обнаружили отличную бухту, защищенную дамбой от всех ветров.
Близость гавани Саунасаари к линии фронта внушала некоторое опасение, но выбирать было не из чего, и капитан первого ранга решил ей воспользоваться. Кроме того, она располагалась южнее мыса Саунаниеми, и, следовательно, была недосягаема для снарядов батареи Яривисиниеми. Во всяком случае, тогда командующий флотилией был в этом совершенно уверен…
Узнав о трагедии, разыгравшейся у Тайпаленлуото, Трайнин скрипнул зубами. Если бы ему сейчас попался в руки этот недоделанный старший лейтенант, командир канлодки, он доделал бы его своими собственными руками! Угробить единственный, годный для артиллерийской поддержки, корабль! Сорвать выполнение боевой задачи!
А тут еще и делегат связи прибыл. От командира восемьдесят четвертой стрелковой дивизии. Которая собиралась завтра утром форсировать реку Тайпаленйоки. И просила об этой самой артиллерийской поддержке.
Оставалось только одно. Выйти в залив Тайпаленлахти и поддержать наступление восемьдесят четвертой дивизии посредством отвлечения огня финских береговых батарей на себя. Без надежды нанести им хоть какой-нибудь ответный урон.
В десять утра второго декабря первый отряд Ладожской военной флотилии в полном составе (два сторожевика, три тральщика и четыре катера) вышел из гавани и открыл ураганный огонь из всех своих орудий (две трехдюймовки и пять сорокапяток).
Эта атака была откровенно демонстративной. Потому что большинство снарядов даже до берега не долетело. В отличие от финских. Которые очень быстро достигли накрытия. Хотя ни в кого и не попали.
Тогда отряд повернул к берегу и сократил дистанцию. Чтобы попытаться достать белофиннов хотя бы из трехдюймовок. Экипаж канлодки «Ораниенбаум», гордо сидящей на камнях посреди озера, не выдержал и тоже сделал несколько залпов.
Бой продолжался почти полтора часа. И таки достиг своей цели - пехота, форсирующая Тайпаленйоки, получила обещанную поддержку. Потому что финские береговые батареи весь огонь сосредоточили по кораблям Ладожской флотилии…
Выпустив две сотни снарядов, отряд прекратил стрельбу и вернулся в Саунасаари.
Между тем, погода, начавшая портиться еще с утра, после обеда испортилась окончательно. На озере разыгрался шторм. Который с каждым часом становился все сильнее. Пока не достиг восьми баллов.
И тут прилетели первые снаряды…
Командир третьего берегового артиллерийского полка Береговой обороны Военно-морских сил Финляндии полковник Ярвинен, изучая возможности защиты укрепрайона «Тайпале» со стороны озера, предположил, что такая удобная бухта, как Саунасаари, обязательно привлечет внимание советского командования. Или в качестве передовой базы Ладожской военной флотилии, или для высадки десанта.
И приготовил ловушку, разместив четырехорудийную шестидюймовую береговую батарею в деревне Каарнайоки, к юго-западу от мыса Яривисиниеми. А на самом мысе оставил лишь одно ста двадцати миллиметровое орудие. С которым и сражалась сегодня утром большевистская эскадра. Дальность стрельбы шестидюймовых пушек (девяносто кабельтовых), которые до этих пор хранили молчание, с лихвой перекрывала Саунасаари. Отлично пристрелянную еще летом.
Когда раздались первые взрывы, и вахтенный истошно завопил «Воздух!», командующий флотилией выбежал из своей каюты на палубу и задрал голову в небо. И тут же понял, что «Воздух» здесь ни при чем. Высокие белоснежные водяные столбы, медленно опадающие посреди бухты, могли быть только разрывами тяжелых снарядов. Скорее всего, шестидюймовых. Трайнин выругался, проклиная себя за самонадеянность. Коварные белофинны заманили его флотилию в капкан! И сейчас будут безжалостно топить! Как слепых котят!
Он взлетел на мостик, тряхнул за плечи перепуганного вахтенного так, что у того лязгнули зубы, и рявкнул:
- Отставить «Воздух»! Всем немедленно покинуть гавань! Вы-пол-ня-ять!!
Вахтенный выскочил из рубки и заорал в мегафон на всю бухту, перекрывая шум ветра и грохот волн:
- Отставить «Воздух»! Всем немедленно покинуть гавань!
- Отдать швартовы! - повернулся каперанг к вбежавшему в рубку командиру «Разведчика». - Радиограмму на «Ораниенбаум»! Быстро! Немедленно открыть огонь по батарее противника!..
Сторожевой корабль «Дозорный» уже отошел от причала, когда в него один за другим угодило два тяжелых снаряда. Первый разорвался в рубке, разворотив ее напрочь и убив всех, кто там находился. Второй попал в корпус. В районе котельного отделения. Сторожевик окутался облаками пара и беспомощно закачался на волнах, медленно дрейфуя к центру бухты. Потеряв разом и ход, и управление. А на его палубе начал разгораться пожар.
Между тем, снаряды продолжали падать в гавань. Поднимая столбы воды у самых бортов. Словно кто-то подсказывал финским артиллеристам, куда стрелять. А, может, и, правда, подсказывал? Трайнин оглядел в бинокль берег. Где-то там, в скалах, вполне мог спрятаться корректировщик с радиостанцией.
Надо было прочесать все вокруг, чертыхнулся каперанг. Тогда финнам пришлось бы стрелять по площадям. Что, само собой, тоже неприятно. Зато не так эффективно.
Внезапно все стихло. Видимо, перенесли огонь на Стрельцова, подумал командующий. И приказал одному из катеров отбуксировать «Дозорный» к берегу, пока тот не затонул. А потом снять с него команду…
Четверть часа спустя все корабли вышли из Саунасаари в бушующее озеро. То бишь, все кто смог это сделать. Потому что шторм и неизученный вход в бухту оказались не менее опасны, чем финские снаряды.
»Разведчик», подброшенный волной, сумел проскочить каменную гряду и избежал повреждений. «Москве» повезло меньше. Она коснулась камней и повредила правый винт. А «ижорец» оказался таким же невезучим, как и его товарищ, затонувший вчера у банки Тайпаленлуото. И тоже наскочил на рифы. Полученная пробоина оказалась слишком большой, и он стал быстро заполняться водой. Оценив ситуацию, командир корабля решил выброситься на отмель. Во избежание затопления на глубоком месте. Круто повернув к берегу, тральщик протаранил шедший параллельным курсом катер, не успевший увернуться от неожиданного маневра.
СКА-416 начал погружаться прямо на глазах. Его команду принял, идущий за ним СКА-418. Которому удалось выйти из гавани без повреждений. А виновник катастрофы, тем временем, упокоился недалеко от «Дозорного». Который сидел в воде по самую палубу и не затонул лишь только потому, что его успели дотащить до отмели.
Но на этом неприятности еще не окончились.
Тральщик «Видлица» (систершип «Москвы»), выйдя из гавани, тут же открыл огонь по финской батарее из своего трехдюймового орудия. Но уже на пятом выстреле ствол разорвало. Нафиг. При этом погибло четыре комендора, а два было контужено.
Всю ночь первый отряд ЛВФ героически терпел бедствие (а иначе это не назовешь) в открытом море. То бишь, озере. Которое, как оказалось, на пруд было не похоже…
Капитан первого ранга Трайнин сидел в своей каюте, швыряемой Ладожским морем из стороны в сторону с амплитудой не менее десяти метров и частотой до десяти раз в минуту. Сидел, стиснув голову руками. И думал. Как быть. В смысле быть или не быть. Потому что того, что произошло за эти дни, вполне хватало для приговора. Хотя его вины в случившемся не было. То есть, она была. Но была не только его.
К вечеру второго декабря, так и не нанеся противнику никакого вреда, Ладожская военная флотилия потеряла шесть боевых кораблей - канонерскую лодку, сторожевик, два тральщика и два катера. Еще два тральщика и два морских охотника получили повреждения и для дальнейших боевых действий были непригодны, как минимум, в течение недели. Итого: половина корабельного состава флотилии. За три дня. Без всякой пользы. За просто так.