Тем временем решился вопрос о вступлении СССР в Лигу наций. Совет Лиги на заседании 11 сентября 1934 г. принял решение о том, что Советскому Союзу после вступления в Лигу наций будет предоставлено постоянное место в ее Совете8.
В обостряющейся обстановке в Европе важное место занимали вопросы разоружения. Переговоры о разоружении проходили в рамках Лиги наций во второй половине 20-х — начале 30-х годов. Однако после многолетних дискуссий проблема разоружения так и не сдвинулась с места. Наращивание вооружений продолжалось, а в центре Европы фашистская Германия создала опасный очаг войны.
Известный английский политический деятель Д. Ллойд Джордж дал убийственную характеристику переговорам о разоружении. «Комическая пьеса, — писал он, — в которой разоружение и обеспечение безопасности ведут между собой борьбу за первенство, все еще привлекает в женевский театр полный зал зрителей… дебаты продолжаются, причем "красноречивые", "блестящие" и "государственные" речи следуют друг за другом в беспрерывной цепи… Разоружение гонится за обеспечением безопасности; обеспечение безопасности охотится за разоружением, но никогда одно не догоняет другое».
В феврале 1933 г. советское правительство вынесло на обсуждение международной конференции по разоружению в Женеве проект декларации относительно определения агрессии9. В нем под определение агрессии подпадали различные действия нападающей стороны, как-то: объявление войны, вступление войск на территорию другого государства без объявления войны, артиллерийский обстрел и авиационные бомбардировки объектов на территории другого государства, высадка морских и воздушных десантов, морская блокада.
В июле 1933 г. в беседах между советским полномочным представителем во Франции B.C. Довгалевским и французским министром иностранных дел Ж. Поль-Бонкуром зародилась идея о целесообразности установить между СССР и Францией более тесные отношения. Осенью они продолжили переговоры на эту тему и пришли к выводу о необходимости заключения советско-французского пакта о взаимопомощи и создании в Европе системы коллективной безопасности10. В мае 1935 г. были подписаны договоры СССР с Францией и Чехословакией о взаимной помощи, которые могли бы стать существенными элементами европейской системы безопасности. Активно сотрудничали в этом направлении французский министр Луи Барту, советский нарком М. Литвинов, югославский король Александр, многие политические и общественные деятели различных стран Европы. Проходили многочисленные конференции и встречи.
Если говорить о Советском Союзе, то следует отметить, что в результате последних исследований советских ученых становится очевидным, что Сталин не очень симпатизировал идее коллективной безопасности, на практике главным сторонником этой идеи был Литвинов. Именно во многом благодаря его стараниям и действиям его французских коллег намечались контуры системы европейской безопасности.
Однако очень скоро проекты безопасности столкнулись с серьезными трудностями. На Западе постепенно возобладала политика, получившая печальную известность как линия на умиротворение германского агрессора, состоявшая в том, чтобы канализировать германские планы на Восток.
После убийства Барту11изменилась ориентация французской политики. Договор с СССР не был подкреплен военной конвенцией, а линия на умиротворение Германии стала преобладать в политике французских правящих кругов. На смену реалистически мыслящим политикам пришли люди, для которых неприятие СССР было сильнее политической целесообразности. Франция фактически бросила на чашу весов своей политики и судьбы малых стран Европы, находившихся в орбите французского влияния, довольно безучастно взирая на проникновение Германии в традиционно французские сферы.
Большое и негативное воздействие как на Францию, так и на всю ситуацию в Европе оказывала политика Англии, которая явилась, пожалуй, основной движущей силой политики умиротворения. Она была менее заинтересована в интегрированной Европе. Европейские тенденции и настроения всегда были не особенно популярны в Англии. Общая линия ее политики не изменилась и тогда, когда Германия перешла от слов к делу. Но логикой событий Англия втянулась в европейские дела более активно, чем, видимо, ожидали ее политические лидеры.