Автор документа делает из этого вывод, что создается реальная обстановка для нейтрализации немецкого влияния и вовлечения Финляндии в орбиту интересов Советского Союза, и предлагает следующий план действий. Мы даем финнам гарантию неприкосновенности Финляндии в ее теперешних границах; снабжаем ее вооружением и материально-техническими средствами, необходимыми для укрепления тех стратегических пунктов, которые являются наиболее уязвимыми с точки зрения действий германского воздушного и морского флотов, и расширяем торговый оборот (в том числе и в сельскохозяйственной сфере). Взамен мы требуем заключения с Советским Союзом пакта о взаимной помощи, поддержку Финляндией позиций СССР в международных вопросах и реальных гарантий военного характера (которые могут быть разработаны НКИД и Генштабом).
Далее в документе перечисляются (с характеристиками) лица, с которыми можно было и следовало бы вести переговоры. Среди них были названы премьер-министр А. Каяндер, его секретарь А. Инкиля, министр иностранных дел Холсти, министр обороны Ю. Ниукканен, генерал А. Сихво и начальник административного отдела МИД К. Рантакари. Интересно, что в характеристиках этих лиц упоминались их политические взгляды, настроения и материальное положение. На документе имеются пометки Сталина, из которых наиболее интересно предложение добавить к нашим гарантиям невмешательство во внутренние дела Финляндии29. 7 апреля Рыбкин имел беседу со Сталиным и получил задание провести секретные переговоры с финским руководством, чтобы склонить его к заключению договора о взаимопомощи. Так возникла акция, получившая кодовое название "Дело 7 апреля". Рыбкин вел переговоры с министром иностранных дел Р. Холсти, сменившим его позднее на этом посту В. Таннером и премьер-министром А. Каяндером. Но финская сторона отклонила советские предложения30.
Второй документ относится к июню 1938 г. и представляет собой записку начальника УНКВД по Ленинградской области М.М. Литвина на имя наркома внутренних дел Н.И. Ежова. В ней говорится о том, что ряд существующих между Финляндией и СССР конвенций и соглашений являются для нас крайне невыгодными и дают Финляндии большие преимущества, так как финны засылают к нам свою агентуру, ведут вербовку советских граждан и изучают наши оборонные сооружения и мероприятия. К числу таких невыгодных соглашений автор записки относил: соглашения между СССР и Финляндией о плавании финляндских торговых судов по р. Неве (из Ладожского озера в Финский залив и обратно) от 1923 г. и 1928 г.; Конвенцию между Советским Союзом и Финляндией о рыбном и тюленьем промысле на Ладожском озере от 1934 г.; Конвенцию об оленях между СССР и Финляндией от 1933 г.; Конвенцию между РСФСР и Финляндией о сплаве лесных материалов от 1922 г. и 1933 г. В записке приводятся примеры действий финских разведывательных кругов.
Судя по дальнейшему ходу событий, эта записка была направлена В.М. Молотову, который, очевидно, запросил мнения наркоминдела. Оно также отражено в архиве. Литвинов, подписавший записку наркоминдела, соглашается с возможными невыгодными условиями трех конвенций, но отмечает, что они связаны с мирным договором с Финляндией и что сейчас мы не сможем добиться от соседей, а тем более от Финляндии согласия на пересмотр мирных договоров. Аннулирование же или нарушение их в одностороннем порядке создало бы для нас такое положение, в серьезности которого Литвин вряд ли отдает себе отчет.
Далее Литвинов разбирает подробно и конкретно все последствия односторонних советских действий в отношении Финляндии. Любопытно, что наркоминдел ставит под сомнение утверждение о большом количестве нарушений со стороны Финляндии или о диверсиях с ее стороны. Он пишет, что лучше и проще вести переговоры с финской стороной по отдельным пунктам конвенций. По ряду вопросов это уже и делается советскими заинтересованными организациями.
На записке Литвинова имеется резолюция В.М. Молотова и А.И. Микояна, предлагающих создать комиссию в составе Н.И. Ежова, М.М. Литвинова, A.A. Жданова и автора записки в НКВД М.М. Литвина и поручить ей дать предложения в течение пяти дней31. Дальнейшая судьба комиссии неизвестна, но вся история с двумя документами 1938 г. показывает, что наркоминдел стремился к урегулированию и нормализации отношений с Финляндией, в то время как ряд других ведомств (и прежде всего НКВД) настаивали на жестких силовых действиях. В конкретной ситуации 1938 г. силовой вариант, судя по всему, не прошел, но несомненно, что столкновения этих тенденций оказало влияние на советско-финские отношения в период, предшествовавший зимней войне.