Свои винтовки и штыки они сдали на склад. Алексей предполагал, что их вооружат самозарядными винтовками, которые он изучал еще в училище. Но вместо СВТ им выдали автоматы…
По сравнению с новейшей самозарядной винтовкой Токарева автоматическая винтовка Федорова образца шестнадцатого года, в просторечии «автомат Федорова», имела ряд несомненных преимуществ.
Так, при одинаковом весе со снаряженным магазином и примкнутым штыком (четыре с половиной килограмма), автомат был короче СВТ на двадцать сантиметров, емкость магазина составляла двадцать пять патронов (Токаревский магазин вмещал только десять), а дальность стрельбы с прицелом образца двадцать первого года - две тысячи сто метров (прицельная дальность СВТ - тысяча пятьсот). Кроме того, в отличие от СВТ-38, из автомата можно было вести не только одиночный, но и непрерывный огонь. Скорострельность Федоровского автомата достигала ста выстрелов в минуту, причем на средних и ближних дистанциях он обладал большей точностью и кучностью, чем знаменитая Мосинская трехлинейка!
Царское правительство не смогло оценить по достоинству изобретение великого русского оружейника, а советская власть немедленно организовала его серийное производство. Не взирая на Гражданскую войну и повсеместную разруху.
Автоматы состояли на вооружении РККА до конца двадцатых годов. После чего по особому приказу были сданы на хранение в «надлежащей смазке и с надлежащим количеством патронов». Из-за отсутствия на складах этих самых патронов.
Потому что единственным недостатком автомата Федорова было то, что разрабатывался он под японские патроны «Арисака» калибра шесть с половиной миллиметров, которые в годы Германской войны в больших количествах поставлялись в Россию из Англии.
После победы пролетарской революции эти поставки, ясное дело, были прекращены. Поэтому, когда запасы патронов подошли к концу, автоматы пришлось законсервировать. До лучших времен.
Которые настали только этой осенью. После разгрома самураев в Маньчжурии и Китае. Когда в качестве военных трофеев было захвачено огромное количество патронов «Арисака».
Помимо меньшего веса, позволившего Федорову увеличить вместимость магазина, «Арисака» обладал еще одним важным качеством. Попадая в тело человека, японская пуля разворачивалась внутри него. Тяжелое ранение или верная смерть, как правило, были гарантированы.
Когда командарм первого ранга Конев приступил к формированию отдельных инженерных батальонов особого назначения, он затребовал со складов автоматы Федорова. Чтобы вооружить ими разведроты ОтИБОНов вместо положенных им по штату трехлинеек. Отлично понимая, что разведчикам в ходе ночных поисков с целью уничтожения вражеских деревоземляных огневых точек, придется сталкиваться с противником лицом к лицу. В скоротечных схватках, когда дорога каждая секунда. И скорострельность, по сути, решает все!
Благодаря личному вмешательству командарма, и автоматы, и патроны были доставлены вовремя. И успешно освоены личным составом в ходе учебных занятий…
К утру четвертого декабря части двадцать первой Пермской Краснознаменной стрелковой дивизии вышли к главной оборонительной полосе линии Маннергейма в районе укрепленного узла «Инкяля». И оказались в зоне достижимости шестидюймовой финской береговой батареи Хумалиоки.
Комбриг Ксенофонтов сразу запросил поддержки у вышестоящего командования. Которая была ему немедленно оказана.
Во-первых, по расположению батареи и всему укрепрайону в целом был нанесен мощный бомбовый удар, в котором участвовало две с лишним сотни бомбардировщиков восемнадцатой скоростной бомбардировочной авиабригады Первой Отдельной Краснознаменной армии и шестнадцатой скоростной бомбардировочной авиабригады Тринадцатой армии. Впрочем, СБ опять бомбили по площадям. И даже если белофинны и понесли какой-нибудь урон, то ничем этого не проявили.
Во-вторых, в распоряжение Ксенофонтова был передан двести седьмой корпусный тяжелый артиллерийский полк. Который прибыл поздним вечером и немедленно приступил к оборудованию огневых позиций и наблюдательных пунктов. Чтобы с рассветом начать обстрел вражеского оборонительного узла.
А в-третьих, в этот же день по приказу командующего Ленинградским фронтом по Инкяля и Хумалийоки нанес артиллерийский удар Краснознаменный Балтийский флот. Силами четырех канонерских лодок: «Красное Знамя», «Красная Горка», «Кронштадт» и «Сестрорецк».
Единственной канлодкой специальной постройки из них являлась «Красное Знамя». Остальные были вооруженными грунтовозными шаландами Балттехфлота Спецгидростроя НКВД. Впрочем, у них имелось одиннадцать пятидюймовых орудий на четверых. И это была серьезная сила! Если принять во внимание, что мореходные канонерские лодки изначально предназначались для содействия приморскому флангу сухопутных войск и контрбатарейной борьбы, в связи, с чем имели соответствующее артиллерийское вооружение и адекватное бронирование, а самое главное, в ходе боевой подготовки готовились к выполнению именно этих боевых задач.
Проплавав сорок пять лет и пройдя несколько капитальных ремонтов, последний из которых завершился всего полгода назад, канонерская лодка «Красное Знамя» была одним из самых мощных артиллерийских кораблей КБФ, и при полутора тысячах тонн водоизмещения несла пять ста тридцати миллиметровых орудий (как и лидеры эсминцев), уступая в вооружении лишь линкорам и крейсеру «Киров». А бронирована была гораздо лучше, чем финские броненосцы (бортовой пояс - сто двадцать пять миллиметров, носовой траверс - восемьдесят, палуба - тридцать восемь)!
Учитывая, что «Октябрина» стояла в доке, залечивая раны, полученные тридцатого ноября, крейсер «Киров» со всем экипажем лежал на дне Финского залива, а лидеры только что вернулись в Таллин из боевого похода, у нового комфлота флагмана второго ранга Левченко выбор был невелик.
Рисковать последним линейным кораблем он не имел права. Отзывать лидеры из Западной части Финского залива тоже. После гибели «Кирова» и «Стремительного», серьезно ослабившей Отряд легких сил и заметно подорвавшей престиж Краснознаменного Балтийского флота, белофинские броненосцы в любой момент могли вылезти из своих шхер. И наделать в заливе много бед.
Посылать под огонь береговых батарей «Новики», как это сделал Трибуц, было чревато новыми потерями. Потому что, в отличие от линкоров и канонерок, эсминцы вообще никакой брони не имели, и попадание даже одного десятидюймового снаряда могло стать для них фатальным. И закончиться катастрофой. Для Левченко. В смысле, арестом. И трибуналом.
Как это случилось с прежним командованием КБФ.
Начштаба флота капитан первого ранга Пантелеев был арестован в ночь со второго на третье декабря. По личному указанию комиссара госбезопасности первого ранга Берия. Сразу после того, как Нарком обороны СССР товарищ Сталин узнал о трагической гибели крейсера «Киров».
Начальник особого отдела НКВД КБФ майор госбезопасности Лебедев провел первый допрос Пантелеева еще до его отправки в Москву. По горячим следам. С применением необходимых мер убеждения. Ввиду серьезности сложившейся ситуации.
Бывший начштаба не стал запираться и сразу же дал признательные показания. В том, что в тридцатом году, будучи помощником начальника отдела боевой подготовки штаба Морских сил Черного моря, был завербован в контрреволюционную террористическую организацию тогдашним начштаба МСЧМ, ныне разоблаченным врагом народа, флагманом первого ранга Душеновым. Осознав свою вину перед партией, Пантелеев подписал полное признание. И назвал фамилии всех остальных участников флотского военно-фашистского заговора.
Собрав документы штаба КБФ на операцию, и получив копию бортового журнала и рапорт старпома эскадренного миноносца «Сметливый», доставленные из Таллина в Ленинград по воздуху на морском ближнем разведчике, флагман первого ранга Исаков немедленно вылетел в Москву. Для доклада Главному военному совету о происшедшем.