Однако, взлетая «по зрячему», они не успевали набрать нужную высоту. А самое главное, из-за возросшей скорости бомбардировщиков, не успевали их догнать.
Постоянное патрулирование в воздухе вело к огромному расходу горючего и моторесурса. Который и так был невелик. Кроме того, из-за меньшей дальности полета (по сравнению с зарубежными самолетами) советские пилоты были вынуждены барражировать над защищаемым объектом на малых скоростях. И оказывались в очень тяжелом положении, когда на них с высоты, расчищая путь своим бомбардировщикам, валились вражеские истребители.
Впрочем, голь на выдумки хитра! Полковник Лакеев, например, во время боев на Халхин-Голе постоянно держал одну из истребительных эскадрилий в воздухе, в районе своего КП. А для ее наведения использовал здоровенную полотняную стрелу. Которую бойцы расстилали по его команде в направлении приближающихся самураев.
Как в доисторические времена…
Основной задачей истребительной авиации в современной войне является завоевание господства в воздухе. Но о каком господстве можно было говорить, если влияние командующего ВВС на ситуацию фактически заканчивалось в момент отрыва самолетов от взлетной полосы! А если бой разворачивался вне видимости с командного пункта, как это произошло, например, двадцать шестого июня, когда семидесятый авиаполк ввязался в бой с превосходящими силами противника в шестидесяти километрах от линии боевого соприкосновения, командующему оставалось надеяться только на русское «авось» и молиться (про себя, естественно), чтобы обошлось.
Двадцать шестого июня полк майора Забалуева от полного уничтожения спасла лишь интуиция полковника Гусева, почуявшего (!) неладное и выславшего ему на подмогу двадцать второй иап. Если бы на «ишаках» стояли радиопередатчики (как на самурайских истребителях, устроивших им засаду), Забалуев мог бы доложить обстановку и сам вызвать помощь. Или хотя бы получить приказ о возвращении.
Впрочем, с завоеванием господства в воздухе глухонемые советские истребители еще как-то справлялись за счет отваги, чутья и интуиции. А вот, о взаимодействии с наземными войсками речь не шла вообще!
Восемнадцатого августа передовой отряд шестой Краснознаменной танковой бригады попал в засаду под Чжаньу и был полностью уничтожен. Потому что помощь пришла слишком поздно. Истребители двадцать второго Краснознаменного полка прилетели к месту боя, когда все уже было кончено. И посреди стокилометрового разлива вдоль железнодорожной насыпи чадили десятки сожженных самураями БТ.
Но даже, если авиаподдержка прибывала вовремя, действовать ей приходилось по принципу «догадайся, мол, сама». Где свои, где враги определить с воздуха нелегко. Но можно. По цветным дымам, например, или расстеленным вдоль окопов полотнищам. А вот, что конкретно надо на поле боя уничтожить, с земли сообщить было нельзя. Целеуказание ракетами мало помогало. Во-первых, долго крутиться над передним краем под огнем противника себе дороже. А во-вторых, ракета взлетела. И ага. Тут же и упала. Если успел заметить куда, хорошо. А если не успел? Другое дело, когда тебе на подходе укажут четкий ориентир, да еще и подсветят! Одним словом, от греха, бомбардировщикам ближе, чем в километре от переднего края, бомбить запрещалось. А истребителей перед вылетом на штурмовку особист многозначительно предупреждал об уголовной ответственности за нанесение удара по своим войскам. А оно надо?
Советские радиостанции РСИ-3 «Орел» никуда не годились. Из-за большого веса (пятьдесят один кэгэ), малой дальности действия (до ста пятидесяти кэмэ), слабой помехоустойчивости и частых отказов. В боевых условиях их попросту снимали, справедливо считая, что лишний десяток километров в час и отсутствие постоянного треска в ушах того стоит. И, в общем, были правы…
Поднимая этот болезненный вопрос на Военном совете, командарм второго ранга Смушкевич сильно рисковал. Потому что его запросто могли спросить, а где он был раньше? Но если бы он этого не сделал, в ходе предстоящих боевых действий господство в воздухе могли захватить ВВС вероятного противника, Англии и Франции, в отличие от ВВС РККА радиосвязью обеспеченные. И наземные войска, оставшись без воздушного прикрытия и поддержки, неминуемо были бы разбиты и рассеяны.
Товарищ Сталин отнесся к словам Смушкевича с большим вниманием и полностью поддержал. И дал указание в кратчайший срок обеспечить истребительную авиацию радиостанциями, организовав их производство по лицензии. А пока закупить за рубежом. Срочно! Где только можно! И даже там, где нельзя!
Что и было сделано. Немедленно…
Восемьдесят третий истребительный авиационный полк восьмидесятой смешанной авиабригады особого назначения получил новую материальную часть одним из первых. Точнее, самым первым. В конце ноября.
Пятьдесят новеньких И-16П были оснащены УКВ-радиостанциями «Телефункен» FuG VII R/T германского производства, которые стояли на новейшем истребителе Люфтваффе «Мессершмитт - 109Е». Истребители И-180 и штурмовики БШ-2, проходившие войсковые испытания в «специальной» эскадрилье, также были укомплектованы германским радиооборудованием. А включенная в состав бригады отдельная радиорота получила восемь мощных радиостанций, четыре из которых, были установлены на трехоски ГАЗ-ААА и предназначались для наведения с земли.
Проблем с освоением радиосвязи не возникло. Поскольку восемьдесят третий полк почти на сто процентов состоял из летчиков-испытателей. Которым к новому оборудованию было не привыкать. Скептическое настроение, вызванное известием о получении радиофицированных машин, мгновенно улетучилось, как только пилоты надели шлемофоны. Легкость настройки и отличная слышимость на всех режимах, вплоть до предельной дальности, покорили всех…
Пятого декабря природа сменила гнев на милость, метель улеглась, и выглянуло солнце. Воспользовавшись этим, комбриг Залевский поднял в небо все исправные самолеты. СПБ полковника Коккинаки в клочья разметали береговую батарею на Бьорке, а ДБ и СБ полковника Байдукова - в Хумалийоки. Пикировщиков прикрывали две эскадрильи И-16П полковника Супруна. Которые тоже не просто так прогулялись. И поставили завершающую точку, ударив по белофинским позициям «эрэсами».
Две другие эскадрильи «ишаков» восемьдесят третьего иап сопровождали специальную эскадрилью. В ее первом, настоящем, боевом вылете.
Звено «бэшек» на первую штурмовку повел сам командир полка, взяв себе ведомыми наиболее опытных пилотов - капитанов Коккинаки и Калараша. Шестерку «сто восьмидесятых» возглавил помкомполка майор Стефановский.
На подходе к цели с ведущим связался авианаводчик, начштаба полка майор Солдатенко, находившийся на переднем крае двадцать шестой Златоустовской дважды Краснознаменной стрелковой дивизии.
Задача группы Супруна состояла в нанесении удара по финской полевой артиллерии, препятствующей наступлению двадцать шестой дивизии. «Ишаки», у каждого из которых было по восемь реактивных снарядов под крыльями, должны были ударить по орудийным позициям после того, как «бэшки» подавят огонь зениток (два сорока миллиметровых «Бофорса» и четыре двадцати миллиметровых «Эрликона»).
Колонна БШ-2 шла на высоте шестисот метров. Над ними, изображая ножницы, из стороны в сторону моталось два звена «сто восьмидесятых». А в паре километров за ними на той же высоте строем пеленга одна за другой летели эскадрильи «ишаков».
Когда показалось озеро Суммаярви, полковник Супрун приказал Стефановскому набрать высоту. На случай появления финских истребителей. Которые сильно обнаглели в последнее время. Помкомполка, позабыв про радио (привычка - вторая натура!), молча покачал крыльями и ушел наверх.
Майор Солдатенко вывел звено Супруна прямо на зенитки. Вокруг засверкали трассеры. Полковник закрыл броневую заслонку маслорадиатора, склонился к прицелу и перешел в пологое пикирование. А потом выгрузил весь боезапас (шестнадцать «эрэсов») одним залпом. По снайперски.
Выполнив боевой разворот и понаблюдав за атакой Коккинаки и Калараша, ударивших по зениткам вслед за ним, Супрун сделал еще один заход и прошелся по врагу пулеметным огнем. Как следует. После чего окликнул ведомых, собрал звено, и уступил место над полем боя «ишакам».