— Голова-то у тебя где была? Дома ты ее забыл?
— А разве я виноват? — с обидой отвечает Геннадий. — Я же вам говорил…
— А кто же виноват? Я, что ли? Что ты мне говорил?
— Что дверь у автобуса неисправна. Как только газанешь посильнее, она сама и открывается…
— А Прудкова где была?
— Где? В кабинке!
— Ишь, они в кабинке лясы точат, а фляги на дорогу летят. Придется удержать с вас за испорченную флягу и за пролитое молоко. Все! Можешь идти!
— Было бы за что! — недовольно бормочет парень и, надвинув шапку, пятится в прихожую.
К столу председателя тотчас же подходит маленькая худая женщина в пальто из грубого шинельного сукна с серым заячьим воротником. У нее впалые щеки и глубоко посаженные черные глаза. Это доярка Ольга Сальникова.
— Фрол Кузьмич! Так как же?.. Отпустите меня!.. — просит она плаксивым голосом.
Карпов с досадой обрывает ее:
— Опять ты!
— Фрол Кузьмич!..
— Ну как я тебя отпущу? А кто же коров-то будет доить? Я, что ли?
— Ну поймите, у меня мать при смерти! Ехать мне надо!
— Всем вам ехать надо, а работать некому. А я за всех отвечай! Найди себе сменщицу, тогда поезжай!
— Ну где я ее найду?! — Ольга Сальникова беспомощно оглядывается вокруг.
«Кажется, мне везет с первого дня, — думает Аня Ласкина, проталкиваясь вперед. — Не надо упускать случая!». И, остановившись возле двери, говорит Карпову: — Я могу за нее поработать!
Сальникова оглядывается, узнает девушку:
— Нюра?! Вот и сменщица нашлась!
Председатель смотрит на Аню и удивляется: до чего же она похожа на покойницу Татьяну Ласкину!
— Ты что ж, дочка Татьяны?
— Да.
— Гм! Твоя мать была хорошей дояркой. А вот как дочка — не знаю.
Карпов раскуривает папироску, стучит пальцами по столу и повторяет:
— Не знаю…
— Я доила свою корову, — говорит Аня.
— Одну? Это не диво. А тут их двенадцать.
— Ну я попробую! Буду стараться.
Председатель дымит папироской, кряхтит, ерзает на стуле и думает про себя: «Вы будете пробовать, а я за вас отвечай».
А Ольга с ножом к горлу подступает:
— Что же вы молчите?
Наконец председатель сдается:
— Ну ладно! Попробуй!
И Ольге Сальниковой:
— Иди, покажи ей своих коров.
Карпов встает из-за стола, надевает пальто. Толпа у двери волнуется, шумит и двигается на председателя.
— Фрол Кузьмич, а как же деньги-то за телку?
— Насчет пенсии-то как?
— Справку бы мне, Фрол Кузьмич!
Карпов на ходу застегивает пальто и скороговоркой отгоняет осаждающих его колхозников:
— Не могу сейчас, не могу! Я спешу. Вызывают в райком. Не разорваться же мне!
Аня Ласкина и Ольга Сальникова выходят из конторы вслед за Карповым. Газик председателя фырчит, дымит и быстро скрывается за углом.
— Прямо на ферму пойдем? — спрашивает Ольга.
— Что ж, пойдем, — соглашается Аня.
Ферма стоит за деревней, где овраг впадает в Солянку. За Солянкой начинается лес.
Ольга подходит к коровнику, но ворота открывает не сразу — смотрит на Аню, на ее ноги:
— Валеночки-то без галош?! Смотри в лужу не залезь…
Сама она обута в черные валенки с галошами.
Из открытых ворот в лицо Ане ударяет острый запах скотного двора.
Ольга входит в коровник и скрывается в полумраке. Аня тоже шагает через порог и закрывает за собой ворота. В первую минуту девушка ничего не может рассмотреть. Сделав несколько шагов вперед, она чувствует, что шагает по навозной жиже…
— Подожди, сейчас дам свет, — кричит Ольга откуда-то издалека. И тотчас же коровник освещается электрическим светом.
— Проходи сюда!
Аня осторожно идет в глубь коровника, обходя зеленые лужи, кучи жидкого торфа, смешанного с соломой. Справа и слева тянутся ряды станков, в которых стоят и лежат коровы.
— Ноги-то не промочила? — спрашивает Ольга, подходя к Ане.
Валенки у Ани действительно промокли насквозь, но она не хочет признаться в этом:
— Нет, ничего.
Сальникова останавливается возле одного станка и окликает корову.
— Зорька! Зорька!
Корова оглядывается и мычит.
— Эти вот — мои!
Ольга жестом указывает на коров, за которыми она ухаживает.
Вот они, все рядом, стоят, нетерпеливо оглядываются и помахивают хвостами. Ждут — подходит время кормить.
Аня расспрашивает о надоях, о кормах, о рационах. Ольга отвечает неохотно и односложно: «да», «нет».