Первым молчание нарушает Константин.
— Как Леночка, здорова? — спрашивает он.
Светлана сквозь слезы бросает на мужа обиженный взгляд.
— А тебе разве не безразлично?!
— Света, ну зачем же так?! — Константин делает движение, чтоб обнять жену, но она быстро встает с дивана, вытирает слезы и говорит:
— Я ухожу. Проводи меня!
20
Утром Аня встает в пять часов. Бабушка и дядя Костя еще спят. Быстро одевается и бежит на ферму. Да, бежит. Ее подгоняет мороз. Он жжет лицо, забирается под ватник, вызывает дрожь.
«Сегодня воскресенье, — думает Аня. — В Москве я спала бы до десяти часов утра. И не надо было бы никуда спешить — выходной день!»
В воротах коровника ее встречает ночной сторож Матвей Белов.
— Здравствуй, Анюта! — приветствует Стульчик молодую доярку.
— Здравствуй, дедушка!
— Что, припекает?
— Ага!
— А знаешь сколько градусов?
— Сколько?
— Тридцать!
Матвей рассказывает, что был в конторе. Там замерзло водяное отопление. Ночью трубы на чердаке полопались.
— Теперь в конторе только собак морозить! — восклицает Стульчик, хлопает рукавицами, громко крякает и скрывается за воротами.
На ферму Аня пришла первой. Ей приятно это сознавать. Быстро принимается она за работу. И хотя спала всего лишь часа три, никакой усталости она не ощущает. Наоборот, чувствует в себе прилив новых сил, необыкновенной энергии. «Буду и в работе первой!» — думает девушка.
И начинает дойку. На этот раз Графиня хотя и не брыкается, но ведет себя как-то странно. Часто она поворачивает голову к Ане и выразительно смотрит на нее, как будто бы хочет ей что-то сказать. Иногда она протяжно мычит, словно просит чего-то.
Подоив Графиню, Аня с беспокойством заглядывает в ведро: молока сегодня вдвое меньше вчерашнего.
— Что с тобой? Не заболела ли ты?
Девушка гладит корову, смотрит в кормушку. Корм остался почти нетронутым. «Видно, заболела», — думает Аня.
В это время к ней подходит Настя.
— Ну, как дела?
В руке у Насти звякает ведро.
К удивлению Ани, Графиня вдруг насторожилась. Она беспокойно перебирает ногами, повертывает голову к Насте и жалобно мычит.
Заметив, что Аня чем-то озабочена, Настя обнимает подружку за плечи.
— Ты что, воды в рот набрала?
— Не пойму, что с ней. — Аня кивает на Графиню. — Плохо ест. Удой сбавила.
Корова опять мычит и тянется к Насте, к ее ведру.
— Она пить хочет, — говорит Настя и идет к автопоилке.
— Ты думаешь?
— Тут и думать нечего, — перебивает Настя. — Автопоилка засорилась. Вода нейдет. Откуда же молоку быть?
Аня гладит Графиню:
— Бедняжка!
Корова, уткнувшись носом в автопоилку, с жадностью пьет. Ее впалые бока ритмично то опускаются, то поднимаются.
Аня уже заканчивает дойку, а Зина Носкова только что пришла. Она принесла с собой молочную флягу и два ведра. Флягу Зина ставит на проходе, а ведра уносит в угол станка. И идет за сеном.
Аня вспоминает: сегодня в кладовке она не нашла своего ведра. Не Зинка ли взяла его вчера? Вечером она уходила с фермы последней. На пропавшем ведре вмятина сбоку. Его сразу можно узнать…
Зина скрывается в воротах. Аня подходит к ее ведрам и, приподняв марлю, оглядывает их. Ведра с вмятиной нет. Но что это? В одном ведре тускло поблескивает вода. Полведра воды!
«Уж не подливает ли Носкова воду в молоко? — вдруг мелькает догадка у Ани. — Ведь ее надои отдают телятам и не проверяют на жирность!»
Девушка прикрывает ведра марлей и быстро уходит к своим коровам.
Через минуту Зина проходит с охапкой сена. Заспанная и неумытая. Из-под шали на лоб выбивается спутанная прядь волос. Она не смотрит на Аню, и, войдя в станок, толкает локтем корову, и резко кричит на нее:
— Стой, дьявол!
Аня могла бы быстро подоить двух последних коров и уйти домой, но теперь она не спешит…
Зина подоила третью корову и несет молоко в знакомый угол. Ане не видно, что она делает в том углу, но она чутко прислушивается к звукам и все понимает. Вот Зина выливает молоко в ведро с водой, потом переливает обратно и вот уже идет к фляге…
Носкова, конечно, и не помышляет, что за ней кто-нибудь следит. Она делает это каждый день и никого не боится. Знает, что Фрол Кузьмич в обиду ее не даст.