«Если этой весной посеять кукурузы сто гектаров, — думает Ласкин, — и собрать с каждого гектара по триста центнеров зеленой массы — для начала будет неплохо!»
4
Вечер. Метель не унимается, а воет еще пуще. В избе у Ласкиных тепло. В подтопке потрескивают дрова. Акулина вяжет. Константин лежит на диване и перебирает в памяти события прошедшего дня, думает о том, что надо сделать завтра. Надо поговорить с Валей Борисовой (она секретарь комсомольской организации) о ремонте клуба. Колхозу не под силу в этом году построить новый Дом культуры. Об этом и помышлять нечего. Утеплить старый клуб — это можно и нужно сделать немедленно, в следующее воскресенье. Сколотить тесовую завалинку, засыпать ее опилками, забить паклей щели возле подоконников, застеклить рамы, прочистить дымоход — работы всего на несколько часов. Устроить комсомольский воскресник. Пять-шесть часов дружной работы — и в клубе будет тепло!
А до воскресенья нужно вырваться в Москву, побывать на заводе у шефов, договориться, чтоб они смонтировали доильную установку «елочка». Без механизации и на молочнотоварной ферме дело не двинется вперед. Ключников написал письмо секретарю парткома этого завода, своему фронтовому другу-однополчанину, с просьбой помочь колхозу. Это письмо уже больше недели Ласкин носит в кармане…
Топот ног на крыльце спугнул мысли Константина.
— Там у нас не заперто? — спрашивает он и быстро встает.
— Я не запирала, — отвечает мать.
Засыпанные снегом, разрумяненные морозом, входят Аня и Настя.
— Дядя Костя! Мы к вам! — Аня развертывает лист ватмана и подает его Константину — Посмотрите нашу «Колючку».
Константин берет стенгазету.
— А я думала, кому это не сидится дома в этакую непогодь? Аль вам выгонка какая? — спрашивает Акулина.
— Мы обещали дяде Косте, что «Колючка» сегодня будет готова, — говорит Аня.
Константин садится за стол и кладет перед собой стенгазету. А смотрит на Аню. Щеки у племянницы пышут жаром. В глазах веселый блеск. Вот она сняла пальто. На ней серое шерстяное платье с белым воротничком. Ничего не скажешь, платье выбрано со вкусом.
Затем Константин невольно переводит взгляд на Настю. Он видел девушку несколько раз, но не обращал на нее особого внимания, как, впрочем, и на других девушек. Теперь же исподлобья внимательно наблюдает, как она вешает пальто, потом встряхивает шаль и накидывает ее себе на плечи. На ней черная юбка с крупными сборками и белый шерстяной свитер, четко обрисовывающий ее девичью грудь. Она стыдливо прикрывается шалью и вместе с Аней подходит к столу. Во всем ее облике столько девической свежести, мягкой женственности, что Константин невольно любуется ею.
Аня и Настя проходят к зеркалу, а Константин склоняется над стенной газетой.
Акулина перестает вязать и тоже смотрит на белый лист ватмана. Там чернеют крупные буквы: «Колючка».
— Посмотри! — говорит Константин и с веселой улыбкой подвигает стенгазету к матери.