Вот накормил Корней скотину. Берет лопату и метлу, сметает снег с крыльца, копает тропинку на улицу до дороги.
Надюха зовет завтракать. Хлебают вчерашние щи со свининой. Едят картошку, поджаренную на свином сале.
«Ишь не бережет сало-то! Вон сколько навалила — ложка стоит! — мысленно упрекает лесник свою жену и тут же смиряется: — Ладно, свининка-то своя, не покупная».
После завтрака Надюха бежит в контору. Надо там убрать, подмести пол, затопить печку.
В этот день Корней собирался с утра сходить на лыжах в лес к Гусиному озеру, куда братья Титовы из Заречья должны приехать за слегами. А теперь раздумал. Есть о чем беспокоиться! Увезут и без него. Может быть, и лишнее прихватят. Ну и пусть. Государство от этого не обеднеет. Зато Титовы обещали водопроводных труб дать. А трубы Корнею до зарезу нужны. Надо воду в сад прямо к яблоням подвести. А то ведрами разве натаскаешься?!
Идет Корней в Колькину комнату.
У Кольки и у Зинки по комнате. А еще четыре зимой пустуют. На лето их сдают дачникам. Корней и Надюха живут на кухне. Им там и теплей и уютней. Привыкли.
Колька спит, укрывшись одеялом с головой, подобрав ноги и сжавшись в комок.
«Озяб», — догадывается Корней и откидывает с головы сына одеяло.
— Вставай!
Колька сразу выпрямляется, как пружина, прыгает с кровати и натягивает брюки.
«Солдатская выучка», — отмечает про себя отец.
Решив поговорить с сыном, он садится на стул возле кровати.
Теперь, когда отец и сын рядом, особенно заметно, как они похожи друг на друга. Оба коренастые, широкоплечие, чуть-чуть сутулые. Глаза у сына голубые, с лукавым прищуром, в них светится лихая беспечность. А у отца были голубые, да выцвели. В них мерцает лишь настороженность, присущая старости.
— Долго тянешься! — строго говорит Корней сыну. — Аль делать нечего?
— Почему? Я работаю! — отвечает Коля. В голосе его звучит обида.
— Где ты работаешь?
— В Лужках.
— У кого?
— У дачника… у одного…
— Задаток брал?
— А зачем? Не брал я.
— Расчет когда?
— Дня через три.
— Деньги смотри принеси!
Сыну слышится в голосе отца угроза, он хочет что-то сказать, но сдерживается и молчит.
Корней идет к двери и говорит от порога:
— Вот что, парень: жениться тебе пора!
Сын с удивлением смотрит на отца.
— С чего это ты взял?
— Хватит, пошалберничал, пора и честь знать!
— Может быть, ты и невесту мне нашел? — усмехается сын.
— А ее и искать не надо. В наш дом любая девка пойдет. Была бы только работящая!
Коля молчит, снимает со стены полотенце, закидывает на плечо, подходит к окну, смотрит на улицу. За окном светает.
Корней молча выходит из комнаты.
На кухне, возле рукомойника, висит уздечка. «Починить надо», — думает лесник. Он достает с полки сыромятный ремешок, берет нож и шило и принимается за работу.
Входит Надюха и говорит:
— Утром приехал Ключников…
— Какой Ключников?
— Второй секретарь райкома. Я не успела пол подмести, слышу: машина подъехала. Кто бы это, думаю. Наш-то в это время еще спит. А он шасть в дверь: Здравствуйте! Огляделся кругом: никого! Скоро придут, говорю, может, позвать кого? Нет, говорит, не надо, я пока на ферму загляну. И вышел.
Надюха раздевается, проходит к печке, гремит посудой.
Корней Лукич сосредоточенно орудует шилом, штопает уздечку. Заштопал. Откладывает в сторону и приказывает жене:
— Полезай в подпол. Достань мед. Я пойду омшаник открою.
6
Сидит председатель колхоза Фрол Кузьмич Карпов в своем кабинете. Сидит один. Насупил густые кустистые брови. Ощетинил черные усы с желтыми подпалинами. Толстыми мясистыми губами жует папироску. Задумался…
Не нравится Карпову Ключников. Фрол Кузьмич недоумевает: как могли назначить вторым секретарем райкома этого щуплого, невзрачного человека? Уж очень он неказист. И ростом мал, и в плечах узок. И одет вроде не по чину: на нем старенькая офицерская шинель, солдатская шапка-ушанка, потертые яловые сапоги. И в лице никакой солидности! Щеки впалые, нос острый, на лбу залысины. Хотя бы портфель возил с собой для пущей важности. И портфеля с ним нет.