— Никакого авторитета у ребят, — продолжал директор и вместе с инспектором зашагал дальше по пустому школьному коридору, в котором шаги отдавались гулко и четко.
А на исходе дня, когда школа опустела, директор застал учителя зоологии за странным занятием: Сергей Иванович съезжал с четвертого этажа по перилам.
— Как это понимать, товарищ Серегин? — вспыхнул директор.
Сергей Иванович молчал, как провинившийся ученик.
— Какой пример вы подаете детям?
Учитель молчал. Потом провел рукой по волосам и тихо сказал:
— Устал я очень.
И пошел прочь, оставив директора с его сложными педагогическими раздумьями.
Зоя Загородько и Василь шли по улице без всякого дела. Припекало солнце. Первый летний месяц набирал силу. И зеленая листва, растревоженная ветром, издавала морской шум. Зеленое море, взметнувшееся к синему небу.
Неожиданно Зоя Загородько остановилась и спросила своего спутника:
— Василь, у меня красивые глаза?
— Не знаю, — признался мальчик.
— Посмотри внимательно.
Василь уставился в глаза девочки.
— Смотрю.
— Что ты видишь?
— Глаза.
Зоя Загородько поправила рукой челку и сморщила нос.
— Эх ты, глухая кукушка.
— За «глухую кукушку» можешь схлопотать! — тихо буркнул Василь.
Зоя Загородько повернулась на каблучках и пошла, размахивая портфелем. Василь поплелся за ней.
Около тира их окликнула огромная бабка, которая вышла из своего туннеля и грелась на солнышке и занималась своим привычным делом — вязала.
— Где ваш приятель? — спросила бабка, посмотрев на ребят маленькими бесцветными глазами. — Мне он нужен.
— Появился Седой? — поинтересовался Василь.
— Никто не появлялся, — сухо сказала бабка. — А приятеля пришлите.
— Он обязательно придет, — сказала Зоя Загородько, но огромная бабка уже не слушала ее: она ушла в работу, и ребята перестали для нее существовать, словно их не было вовсе.
В тире, за ее широкой спиной, треснуло несколько выстрелов.
— Может быть, нашелся Зимородок? — предположила Зоя Загородько, когда ребята свернули за угол.
— Как же он нашелся, если его расстреляли? — резонно заметил Василь. — Она имя его знает, а нам не хочет говорить. Каменная баба!
Через несколько шагов Зоя Загородько спросила Василя:
— Василь, у меня красивые губы?
— Не знаю.
— Посмотри внимательно.
— Смотрю.
— Что ты видишь?
— Губы.
А еще через несколько шагов она сказала:
— Знаешь, на кого похож этот Зимородок?
— Не знаю, — признался Василь.
— Он похож на Марата, — доверительно сказала Зоя Загородько. — Только об этом никто не должен знать. Слышишь?
— Слышу.
К вечеру, когда тир принадлежал взрослым и выстрелы звучали медленно, с расстановкой, Марат стоял перед бабкой. Она говорила ему:
— Вспомнила… У нас в Жуковке был отряд. Там один парень умел свистеть иволгой… Имя его не помню… Есть в Жуковке братская могила. Похоронены партизаны. Имена написаны на камне… В Жуковке у меня тетка живет. Жукова Алевтина. У нас почти все Жуковы… Стрелять будешь? Не будешь, тогда отойди от огневого рубежа. Не мешайся.
— Может быть, его звали Зимородок? — спросил мальчик.
Бабка уставилась на него и мрачно сказала:
— Я у фашистов на допросах молчала. А ты меня допрашивать вздумал… Стрелять не будешь? Иди, иди.
Марат понял, что больше он не добьется от каменной бабы ни единого звука. И еще он понял, что надо немедленно ехать в Жуковку.
9
Они шли по узкой лесной тропинке, раздвигая руками ветки. Впереди, переваливаясь с боку на бок, шла тетка Алевтина, такая же огромная и грузная, как ее племянница из стрелкового тира. Темные босые ноги не чувствовали колючек и сучков, которые попадались на тропинке.
За теткой Алевтиной шел Марат. Он был поглощен своими мыслями, и ему казалось, что тетка Алевтина идет слишком медленно. За ним шла Зоя Загородько. Она не спускала глаз с Марата. Она смотрела ему в затылок с тихим восторгом, потому что все, что было связано с Зимородком, переносилось в ее сознании на Марата.
Василь шел последним. По его лицу струился пот, а губа, поднятая домиком, пересохла.
Они шли довольно долго, пока внезапно не вышли на поле. Над полем возвышался холмик с белым обелиском. У подножия холмика тетка Алевтина остановилась и, опустив руки, сказала:
— Вот могилка-то. Все тут. И мой Ванятка здесь похоронен…
Ребята приблизились к обелиску и стали быстро читать имена погребенных. И вдруг Зоя Загородько воскликнула: