Он был невысокого роста. С массивной головой. Всклокоченные волосы, темные с частыми белыми нитями, с головы переходили на щеки и сливались с усами и бородой. В этой буйной растительности, закрывшей почти все лицо, поблескивали большие очки с задымленными стеклами. Голос у него был глухой, как бы доносившийся из глубины.
— Кстати, кроме глухой кукушки в мире существует около ста видов: кукушка-отшельник, кукушка-подорожник, испанская кукушка, желтоклювая, изумрудная, траурная…
В это время на третьей парте поднялась рука.
— Что ты, Марат? — спросил учитель.
Скрипнула парта. Мальчик встал. Насмешливые коричневые глаза в упор смотрели на учителя, а широкие скулы — на каждой по щепотке веснушек — стали от улыбки еще шире. На мальчике был военный ремень, широкий, с медной пряжкой, и брюки «техасы» с изображением ковбоя на заднем кармане. Говорят, эти брюки вечные. Смотря для кого! Две заплатки свидетельствовали, что и вечным приходит срок.
Борясь с улыбкой, Марат спросил:
— Сергей Иванович, какая птица начинается с «ка» и кончается на «ква»?
По классу прокатился смешок. Кто-то на задней парте прокуковал.
Учитель пристально посмотрел на мальчика и сухо сказал:
— Во-первых, на уроке надо слушать, а не решать кроссворды. Для кроссвордов можно найти более подходящее место. А во-вторых, надо не куковать, а крякать. Эта птица — кряква, утка кряква.
Марат замолчал. Урок продолжался, а Василь все ерзал на месте — «глухая кукушка» не давала ему покоя, и он думал, кому бы спихнуть это прозвище. Рядом с ним сидела тихая девочка в больших очках. Василь покосился на свою соседку, поднял руку и спросил:
— Сергей Иванович, а бывает… слепая кукушка?
Учитель пристально посмотрел на Василя и спокойно сказал:
— Слепой кукушки не бывает. Бывает еще фазанья, воробьиная, ящерная…
И тут учитель заметил, что Василь смотрит на свою соседку и его рот расплывается в недоброй улыбке, а на глазах у девочки блестят слезы, увеличенные стеклами очков.
Учитель нахмурился. Молча прошелся по классу, держа руки за спиной. Потом остановился около Василя и, то ли в шутку, то ли серьезно, сказал:
— Советую тебе, Василь, выучить все виды. Потренируешь память и реже будешь задавать глупые вопросы. Очень полезно! А теперь, люди-человеки, займемся повторением домашних птиц. Напомню вам, что впервые дикие куры были приучены в Индии. Надеюсь, что по этому случаю никто не будет кукарекать?
3
Если у вас неожиданно заведутся деньги и вам захочется пострелять, спросите любого мальчишку и он приведет вас к большому серому дому, где в подворотне разместился стрелковый тир. Подворотня узкая и длинная, как туннель. И выстрелы под ее сводами звучат не щелчками, а раскатисто и хлестко. Здесь, за железным прилавком, отполированным локтями, сидит огромная бабка и вяжет чулок. Гремят выстрелы, а она постукивает спицей о спицу, делает свое дело. Время от времени бабка откладывает вязанье, берет в огромные красные руки духовое ружье и разламывает его легко, как прутик. Заложит свинцовую пульку — стреляй!
Стреляй, если у тебя есть деньги. А если в кармане пусто, стой в сторонке и наблюдай, как стреляют другие. Только не приближайся к железному прилавку, который бабка называет «огневым рубежом». Бабка молчаливая, разговаривать не любит, а дает волю своим ручищам.
Марат, Василь и Зоя Загородько шли мимо тира. Марат предложил:
— Зайдем!
— Зайдем, — согласился Василь.
Зоя Загородько хотела сказать, что она боится выстрелов, но промолчала и пошла за ребятами.
В тире болталось несколько мальчишек, а стрелял один взрослый. Седой. Хотя лето только приближалось, этот взрослый был обожжен солнцем. Лоб, скулы, впалые щеки были покрыты грубым, замешанным на ветру загаром, делавшим его похожим на краснокожего индейца, а белые волосы еще больше оттеняли загар. Стрелял он здорово. Без промаха. Мальчишки следили с открытыми ртами и после каждого удачного выстрела приговаривали:
— Во дает! Во дает!
Седой стрелял в мельницу, и сразу начинали вращаться крылья — значит, попал. Брал на мушку самолет — самолет, описав дугу, падал вниз. Закрывался шлагбаум. Гудел паровоз. Седой опустил ружье и стал высматривать, не осталось ли еще мишени. В углу рта у него была зажата папироса.
Ребята тоже искали мишень. И тут кто-то из мальчишек крикнул:
— Птица!