Однако общее возрождение искусств не оставило равнодушным даже его. Пенсов вознамерился вернуть интерес публики к классическому кино – не ко всяким там гала, видеокараоке или нейростимуляции, а к старым добрым движущимся картинкам, безо всякой интерактивности, участия зрителя и прочих приблуд.
Новый его проект, как всегда, интриговал. Мастер взялся за экранизацию романа, написанного ещё в доисторические времена его отцом. Конечно, текст романа был давным-давно утрачен, но скачать последовательность байтов из относительно недалёкого прошлого в эпоху хронотехнологий не составляло большого труда. Впоследствии, на фоне успеха фильма, книжка стала крайне популярной в большинстве культурных миров.
И, как обычно, Пенсов использовал для съёмок новейшие технологии…
На сей раз он добыл в продвинутых мирах аппаратуру, позволяющую производить прямую проекцию режиссёрских образов на поверхность паравремени. По сути, создавалось маленькое хронокольцо, в котором происходили запланированные режиссёром события. Самым замечательным было то, что проецируемые образы могли обладать чувствами и эмоциями – с ними можно было работать «по Станиславскому». Такая штука обещала нечто вроде нового возвращения к документальности и психологизму после господства голой цифры – а потому Пенсов просто не мог пройти мимо неё. Правда, в последний момент технологисты начали бухтеть, что технология недоработана, но Дементий их бухтение пропустил мимо ушей.
Фильм был снят и разошёлся по всем мирам в неописуемом множестве копий. Зрелище, конечно, было тем ещё: благодарный сын тщательно воспроизвёл отцовский сценарий, да ещё щедро присыпал перца от себя. Однако, мастерство режиссёра завораживало. На эффект работало буквально всё, включая оборванный финал: если Пенсов-старший в своей книжке, проведя героиню через мытарства, достойные десадовской Жюстины, в конце всё-таки даровал ей нечто вроде хэппи-энда, то фильм Пенсова-младшего обрывался посреди жуткой и гротескной сцены, причём на самом пике действия. Критики дружно объявили этот финальный обрыв самым элегантным жестом в истории видеоискусства.
Этим фильмом Пенсов подвёл под своим творчеством финальную черту.
Как именно провёл Дементий последние годы жизни, не знал никто: он вернулся к прежнему затворничеству. Тем более, жизни не много-то и оставалось: он был уже глубоким стариком, пожившим в самых разных временах, и биологический его возраст зашкаливал за все мыслимые пределы. От дальнейшего продления жизни он отказался, предпочтя другой вариант – превращение в искусственный интеллект.
Но даже в посмертном существовании Пенсов оказался способен на экстравагантный жест.
В один прекрасный момент – в разных мирах разный – стало известно, что всемирно известный Дементий Пенсов, с некоторых пор существующий в электронном виде, разделил своё сознание на две части. Этим двум частям он официально завещал всё своё имущество, капиталы, авторские права и прочие активы, аккуратно поделенные пополам. Последним, самым интересным обстоятельством, было то, что он навсегда закрыл этим частями возможность когда бы то ни было в будущем сливаться снова, а также принимать человеческий облик – соответствующие запреты были внесены в базовый код новообразованных искусственных интеллектов. Похоже, вредный старик и в самом деле не любил людей и не желал иметь с ними ничего общего даже после фактического распада собственной личности.
Обе части разделённого интеллекта выбрали себе личины зверьков, которые когда-то радовали покойного натуральным чайком и органическим кофеем.
– Вот такие дела, папа, – вздохнул Дем.
Лёгкий ветерок колыхал золотые пряди травы. Солнце клонилось к западу, в воздухе посвежело.
Профессор, несколько осоловев от водки и чистого морского воздуха, машинально крутил в руках пустую стопку, прикидывая, стоит ли начинать вторую бутылку. Первая была пуста: похоже, Дем успел её закончить.
Новая информация оседала у Пенсова в голове, как пена в пивной кружке, оставляя следы на стенках.
– Так-так-так. Прошлое неизменяемо. Значит, домой я не вернусь, – наконец, сказал Андрей Валентинович.