Их любовь вскоре стала известна всему Боржому. Начальник почтовой станции, влюбленный в Зинаиду Николаевну, безумно ревновал и даже хотел сразиться с соперником на дуэли, остальные поклонники смирились со столичной знаменитостью. Осенью Дмитрий Сергеевич уехал в Петербург. Венчаться решили в январе. Это была единственная большая разлука в жизни Мережковского и Гиппиус. Но письма они писали друг другу каждый день.
«Молодую живость, увлекательную образность речей он умел сохранить до конца жизни, но у юного, двадцатитрехлетнего Мережковского была в его речах еще и заразительная веселость, не злая, а детская насмешливость».
Приехав в Петербург, Дмитрий Сергеевич легко уговорил мать согласиться на этот брак. Она обожала сына, и ее не смутило даже то, что Зинаида Николаевна была бедна. Труднее было убедить отца, генерала и чиновника, сурового, властного. Но все трудности были преодолены, и в конце ноября Мережковский уже вернулся в Тифлис. Он привез журнал «Северный вестник» с первыми стихами Зины, появившимися в печати. Впрочем, требовательная к себе девушка была ими недовольна.
Жених с невестой вместе читали Золя и Чехова, снова подолгу беседовали. Зина любила ездить в оперу – Тифлисская опера была хороша, сам Чайковский приезжал в город, слушал своего «Евгения Онегина». Мережковский оперу не любил, но готов был поскучать ради невесты. Семья Гиппиус была очарована Дмитрием Сергеевичем.
Д.С. Мережковский. 1890-е гг.
Странная свадьба
Это действительно были родственные души. Оба были полностью согласны в том, что свадебные платья и пиры – проявление дурного вкуса и даже пошлость. Решено было устроить простое и скромное венчание без толпы гостей и даже без певчих. Оно состоялось 8 января 1889 года в Михайловской церкви Тифлиса. На Зинаиде Николаевне было платье темно-стального цвета. Ей больше всего запомнились «яркие и длинные солнечные лучи верхних окон» церкви. Прямо после церемонии новобрачные отправились домой завтракать, потом читали книгу, обедали – день прошел так же, как и вчерашний. Зашла в гости бывшая гувернантка, мама сообщила ей между прочим, что «Зина сегодня замуж вышла». Та чуть было не упала в обморок. Потом муж ушел к себе в гостиницу, а новобрачная легла спать и как-то даже забыла, что замужем.
«Такая же была у меня за спиной толстая рыжеватая коса (я не изменяла прическу и в дальнейшие пять или шесть лет), в той же квартирке с низенькими потолками жила grand’maman, в том же угловом доме против церкви Воскресенья, и так же золотилась вывеска над колониальным магазином Медведева с сыновьями».
И на следующее утро очень удивилась, когда мать разбудила ее словами: «Вставай, к тебе муж пришел».
Свадебным путешествием стал зимний путь в Петербург по Военно-Грузинской дороге.
Разговаривали вполголоса, чтобы не вызвать обвала. Ночевали в бедной гостинице на Крестовой горе, укрывшись шубой и шинелью. Таким было их свадебное путешествие.
Заехали в Москву, навестили бабушку Зинаиды Николаевны, которая ужасно рассердилась, услыхав о венчании без фаты и белого платья. Встречи с Москвой молодая женщина ждала с волнением, но в старой столице совершенно ничего не изменилось.
В тот же вечер почтовый поезд умчал молодых в Петербург.
«Мы выехали довольно рано.
Со второй станции громоздкий дилижанс был покинут: нас по двое рассадили в сани, и мы покатили по узкой снежной дороге. Мне навсегда запомнилось это нестерпимое солнечно-снежное сверканье, как бы длительная молния. От него и синий вуаль, которым меня снабдили, не помогал.
Когда снежные стены с обеих сторон дороги делались круче и мелькал черный флажок на них, даже легкие сани замедляли ход: флажок обозначал опасность обвала.
А такой обвал – не пустое: гибель от него в диких местах почти наверное.
Другой флажок – красный – советовал, напротив, проезжать это место как можно скорее: тут обвал уже был, но возможен второй».