Она привычно опустилась в операторское кресло, подрегулировала высоту, откинулась на подголовник. Внезапно ей стало плохо, и она прикрыла глаза, пережидая слабость. Чертова акселерация, даже тренированное сердце не справляется с нагрузками…
Тряслась и подпрыгивала земля, над головой ухало, мелкие сучки сыпались на полотно-хамелеон, растянутое над окопом.
– Товарищ подполковник, боеприпасы в ноль!
Слова десантника еле доносились сквозь грохот близких разрывов, скорее угадывались по шевелению губ.
– Так это здорово, капитан! – прокричал Андрей. – Уйдем налегке!
Капитан тоскливо оглянулся на султаны разрывов. По горе била зенитная батарея, поняла Зита. Гибель ракетного десанта на отходе – девяносто семь процентов в самом лучшем варианте. Но о лучшем варианте можно не мечтать. Стартовать в виду зенитной батареи – смерть.
– Прикрытие будет! – крикнул Андрей.
Он наклонился, вытащил из-под осыпавшейся земли снайперку-реактивку в чехле и из ниши сбоку – неполную укладку с выстрелами.
– Товарищ подполковник, снайпера выбиты все!
– Не ссы, капитан, перед тобой лучший снайпер училища! Все оставшиеся выстрелы собрать мне! Должны быть, я вас, хорьков, знаю! Тащите!
– За возвращение без командира расстрел, – угрюмо сказал десантник, и по наступившей тишине Зита поняла, что обстрел закончился. – Сейчас пойдут. В ножи возьмем, чего уж теперь…
– Выстрелы тащите! – снова крикнул Андрей. – Я тебе приказ на планшет закинул! В связи со смертельным ранением командира возлагаю командование на тебя! Уходите, капитан! По первому выстрелу! Я дам вам три минуты! Три!
Десантник стоял не двигаясь.
– Простите меня, суку, – сказал Андрей и скривился. – За всех погибших простите, ладно? Я сам себе наказание выбрал. А вам жить.
– Бог простит, подполковник.
Десантник неловко козырнул раненой рукой и уполз. Зита с ужасом смотрела, как руки Андрея уверенно снаряжают кассету автоматического огня.
– Нельзя использовать реактивный компенсатор, если хочешь жить – сказал Андрей, не поднимая головы. – Но если жить не планируешь, то можно. Особенно когда необходимы скорострельность и точность. Например, как сейчас. Посмотрим, кто кого: я зенитную батарею, или она меня. Еще как посмотрим. Запомнят Карпаты лучшего снайпера Иркутского высшего, командного, трижды орденоносного, диверсионного, мать его, училища!
Щелкнул фиксатор кассеты. Опустилось забрало шлема с координатной сеткой прицела. Мигнула огоньками готовности перчатка-джойстик оператора управляемых снарядов. Лицо Андрея, запорошенное пылью, оказалось близко-близко.
– Я бы вернулся, Танька, – прошептал он. – Да некуда, понимаешь? Меня в училище арест ждет. Накосячили мы здесь. В армии чистки. Там смерть, и здесь смерть. Такие дела, сестренка. А ребята пусть живут. Ты найди их. Я просил их тебя защитить. Смертью своей просил. Первая сводная офицерская десантно-штурмовая бригада, всё, что от нее осталось, все пятьдесят два бойца, отборные головорезы, запомни. И ведь не то обидно, что погибли, а то, что погибли неизвестно за что, Танюшка. Что мы забыли в Карпатах, кто бы сказал? Ну, по крайней мере, я погибну для того, чтоб мои ребята жили.
Она силилась крикнуть и не могла. Андрей машинально проверил легкость хода десантного ножа, подхватил винтовку и легко выпрыгнул из укрытия – такой же, как и прежде, ловкий, подобранный, сильный. Полыхнуло – первый снаряд устремился к далекой цели.
– Старт, бурые, всем старт! – бешено крикнул Андрей и оскалился, как медведь на эмблеме сибирских ДШБ. – Уходите!
Взревели за вершиной горы разгонные двигатели десантных планеров…
Он бежал по изрытому склону и стрелял на ходу. Полыхали выхлопы компенсатора, снаряды непрерывно уходили вдаль, захлебывалась зелеными огоньками накрытий перчатка-манипулятор – есть попадание, есть! Очереди разрывов гонялись за стремительной, то и дело исчезающей фигурой и никак не могли ее поймать. Одинокий боец схватился насмерть с зенитной батареей и пока что побеждал, побеждал!
Хлопнул последний выстрел, звонко щелкнул фиксатор, отскочила и покатилась по склону пустая кассета.