А вторым неожиданно вызвали его самого. Он тщательно вытер подошвы о дезковрик — аккуратность у электромонтажников в подкорку забита — и неуверенно вошел. На него в упор, внимательно и изучающе глянули темные глаза из-под белоснежной шапочки. Медсестра, значит? Он внезапно почувствовал холодок промеж лопаток, как перед стычкой со шпаной.
Но медсестра оказалась именно медсестрой. Потребовала раздеться до пояса, быстро и профессионально ловко просветила, послушала. Потом легонько и совершенно неожиданно шлепнула по спине. Он невольно подпрыгнул. Больно, блин!
— Камешек в левой почке, а молчишь, — спокойно констатировала медсестра и склонилась над клавиатурой, замелькали быстрые и сильные пальцы. Сильные, странно знакомые…
Он невольно загляделся на нее. Женщин на дистанции приходилось нечасто видеть, так что вид нежной шеи и хрупких плеч его не на шутку возбудил. Комик хвастал, что немножко подержался… может, рискнуть? А как? И под каким предлогом? Охраны нет, в принципе, может и прокатить… не будет же она орать, если он случайно к ней прикоснется?
— Пальчики отчего черные? — рассеянно поинтересовалась медсестра.
А потом случилось чудо — она сама взяла его за руку! Посадила рядом с собой, развернула ладонь, чтоб получше рассмотреть обморожения. Он сидел и тихонько млел от удовольствия. И рассказывал, что у слаботочников пальцы всегда черные, потому что в перчатках не получается закрутить мелкие гаечки или установить ПМ-контакты. И потихоньку, незаметно пододвигался к ней. И даже, как бы случайно развернувшись, коснулся невзначай ее задницы!
— Что там за шум? Очередь делят?
Он поморщился и неожиданно для самого себя объяснил, отчего шум. Девушка мило склонила голову набок, прислушиваясь, он огромным усилием воли удержался от порыва ее поцеловать. А она встала, легко, словно невзначай оперлась на его плечо, прижалась на мгновение гибким телом — тонкие, но словно стальные пальцы неожиданно впечатались в мышцу — и у него по телу от касания женщины аж теплая волна прошла от плеча и до самых до пяток. Легкие, словно летящие шаги, дверь слегка скрипнула… Медсестра, выпрямившись, несколько мгновений изучала происходящее в углу… а потом негромко хлопнуло. И только тогда он понял, что не заметил, как у нее в руке оказался пистолет. Как, откуда и когда. В коридоре дистанции установилась мертвая тишина…
— Одевайся. И поговорим.
Он завороженно проследил, как исчезает — непонятно куда — пистолет. Медсестра, значит? Ну-ну, дураки работают на соседней дистанции! Такую жестокость он видел уже, давно, но на всю жизнь запомнилось! Штурмовой отряд «Спартак»! Не желаете ли, Вячеслав Шипунов по кличке Шпунт, заново познакомиться? И пальчики эти сильные, словно из железа выкованные, тоже на всю жизнь запомнились! Как крутанула его девочка на захвате, заорал, как баран на кастрации!
— Вячеслав Шипунов, бригадир монтажников интеллектуальных систем копейкинского завода «Реактивные системы», осужден военным трибуналом за вредительство с отягчающими, повлекшее гибель военнослужащих. На самом деле поддался на уговоры бригады упростить техпроцессы, то есть гнать брак. Грамотный, лично ответственный специалист, но слабовольный и беспомощный при управлении подчиненными.
— Если все знали, не многовато ли накатили? — угрюмо сказал он.
Медсестра смотрела на него, как ему показалось, насмешливо.
— Приговор по совокупности, все честно. Не оглашали, но учли, что самодур, семейный тиран и садист, когда в пьяном виде. И сами пьянки в ту же корзину.
Его бросило в жар. И это знают! Ну да, по пьянке на него словно помутнение находило, и выплескивалось все, что копил неделями в душе. Злоба на наглых подчиненных. Презрение к дуре-жене и злость на ленивых детей. Тихая ненависть к самодовольному начальству. Жлобство и тупость окружающих. Ну и летали тарелки по углам, как без этого. И не помутнение это было, если честно, все он осознавал. Куражился и приходил в восторг от своей крутизны. В одну из таких выходок он и познакомился со стальными пальчиками черноглазой девочки, век бы их не вспоминать. Неужели она самая? Быть того не может, что она тут забыла, на каторге?