Зита окинула взглядом родную улицу. Тепло. Чистые купола над головой. Посередине улицы — скромный, но настоящий бульвар, яблони в два ряда и пешеходная тропиночка меж них. Привычная белизна стен спряталась под сплошным переплетением лиан. Виноград. И исчезли выпуклые окна с цветами на подоконниках, непременный атрибут любого подкупольника. Вместо них теперь — обычные шумозащитные пакеты, многие беззаботно распахнуты, особенно на верхних этажах. Раскрытые окна — признак доверия городским коммунальным службам и одновременно признак высокой ответственности жителей. Никто теперь и в страшном сне не подумает выбросить что-либо в окно. Ведь внизу, под окнами — пешеходные панели, а на них могут находиться люди. Дети, взрослые… и штурмовики, да.
Зита шагнула под арку. Родной дом сильно изменился… и не изменился совсем. Она подняла руку, провела ладонью по поверхности. Скромная звездочка, выбитая в бетоне, осталась на месте. Здесь, у этой стены, принял свой последний бой и погиб Сережка, ее телохранитель, беззаветно мужественный мальчишка. Вон там, на выходе из арки, догнали и добили его младшего брата…
Будочки смотрящего в проходе больше не было, сняли за ненадобностью. Как и кодовые замки на подъездах. Как и вообще большинство замков, пропускных пунктов, турникетов и охранников. Взамен их — гражданская ответственность командирского состава города, любой командир обязан пресекать асоциальные действия личным авторитетом и оружием…
В сопровождении Лены она прошла арку и посмотрела вверх, сощурившись от яркого света. Вон там с последнего балкона они когда-то лазили с Андрюшкой на крышу, чтоб сбежать на рыбалку. Андрюшка тогда был жив, и были живы все.
На месте балкона красовался стандартный выход наверх. На крыше теперь расположилось городское оранжерейное хозяйство, со свободным проходом для жителей, с детскими бассейнами, с городским парком при танцплощадке и эстрадной сцене. К куполу двора сверху клонились ветви деревьев. Совсем другой город и одновременно тот же самый. Вон тот самый вход в подвал, и вон там, у спортплощадки, Андрюшка застрелил одного из выродков… и все так же нехорошо косятся на ее нерусское лицо жители дома, а их много почему-то во дворе, как будто не коснулась их эвакуация.
— Ну, раз пошли воспоминания, топаем тогда до школы, там и прорыдаемся, — пробурчала Лена и развернулась обратно.
Сухое лицо с глубоко запавшими темными глазами смотрело с мемориальной доски спокойно и мудро. Ариа Кахиани. Подруга, талантливая поэтесса, каторжанка, одна из последних «соколов Ферра», сгоревшая на Кавказе в пламени бессмысленной войны. Зита с трудом удержала слезы. Где-то вверху, в безбрежной синеве, далеко-далеко зазвенели яркие голоса:
— Дакхарит дафдафебс…
Она судорожно вздохнула и отвернулась. По школьному двору призрачной стайкой пробежали ученики-нулевички во главе с толстоногой крцупной ведочкой, азартно вопящей что-то про «быков». Ее верная гвардия, футболисты, одноклассники, и белобрысая нахальная Катя Короткевич среди них… Горы Кавказа приняли их всех. И оставили навсегда в своих каменных объятиях. Когда-то она обещала вывести их к лучшей жизни. И вот она стоит, живая и успешная, а их нет.
Лена хмуро поглядывала на нее, недовольная душевным состоянием подруги.
— И куда дальше пойдем сердце рвать? — не выдержала она, не дождалась ответа и вздохнула:
— Понятно, к десятой школе.
— А тебе самой нигде не хочется побывать? — спросила Зита.
Лена перевесила винтовку на другое плечо, хмыкнула неопределенно, явно не желая поддерживать тему. Зита посмотрела с недоумением. По ее мнению, у подруги памятных мест должно быть поболее, чем у простой девочки Зиты.
— Да я-то что, — неохотно буркнула Лена. — Ну, встретилась я в детстве с одной необыкновенной девочкой, так ты же вот она, всегда рядом. А чего там еще вспоминать? Прийти к балетной школе, поплакаться над местом, где потеряла невинность? Было б о чем плакать…
По Атомному проспекту, как и прежде, оживленным потоком в обе стороны двигались жители. Топала не спеша к транспортным рукавам АЭС очередная смена, школьники пронеслись куда-то с шумом и гамом, спустились вниз пестрой толпой тетки-операторы оранжерейных установок. На двух женщин в боевых скафандрах и при оружии поглядывали с любопытством, обсуждали, не особенно понижая голоса:
— Заполярный спецназ перебросили! Баттаганскую бригаду!
Встречные штурмовики острыми взглядами скользнули по оружию, кинули ладони к черным беретам, Зита привычно ответила. Потом в сомнении остановилась, проводила подростков задумчивым взглядом.