Она вдруг порывисто подшагнула и уткнулась лицом в грудь Зиты.
- Господи, что я несу? - прошептала женщина. - Оскорбляю тебя при каждой встрече! Я же знаю, как тебе дороги твои мальчики, знаю - и не могу сдержаться! Как ты меня терпишь?! Сколько у тебя в сердце любви, что хватает даже на полоумную каторжанку?! Мужчины от тебя наверняка без ума... не теряй времени, слышишь? Ты южанка, в двадцать располнеешь, в тридцать на тебя и не посмотрят! Ну, хоть своего майора успела соблазнить?
- Не смогла, - призналась Зита.
- Какие же вы дураки, оба...
Зита грустно кивнула, хотя четко понимала, что дура - она одна. Майор Каллистратов пришел к ней перед возвращением в часть. Позвонил, она открыла, и майор встал на пороге, взъерошенный и неуверенный.
- Все же пришел! - чуть не сошла с ума она тогда и повисла у мужчины на шее - и тем самым совершила непростительную ошибку.
Ну дура она. Такой гордый мужчина никогда не признается даже себе, что поддался на женские чары, а она ему прямым текстом - "все же пришел"! Как она заталкивала его в спальню, отдельная и очень смешная - если смотреть со стороны - история. Но майор уперся и не сдвинулся с места. Что он себе напридумывал в оправдание, кто знает? Что она малолетка? Что не мылся с позавчерашнего? Что носки дырявые? Кто поймет этих мужчин? В спальню он так и не вошел, хотя она выскочила к нему в одной ночной рубашке и как повисла в объятьях, так и не вылезала из них до его ухода. Железная воля, чтоб ее.
Перед уходом майор Каллистратов сообщил ряд имен. Пояснил, что они - возможные будущие лидеры страны. Преемники. Приказал выручать их даже ценой жизни.
- Я бы тебя в списке поставил первой, - серьезно сказал майор. - Но ты - женщина, а женщин в нашей стране наверх не пускают. Так что - береги лидеров. Они - наша надежда, не единственная, но главная. Поняла?
Себя он в списке не упомянул. И не требовалось - Зита давно и безоговорочно внесла его туда сама. Перед уходом майор пообещал ей остаться живым - ну хоть что-то. Она проводила его на вокзал, и поезд унес офицера на войну, как унес перед этим всех ее мужчин. Как унес затем и Ариадну Иосифовну.
В июне ее скрутило прямо в перевязочной госпиталя. Снова тряслась земля, и женщина-капитан зло и громко приказывала каким-то курицам убираться немедленно. Потом женщина обернулась, и привычная усмешка появилась на ее сухих губах.
- Вот так мы погибаем, Зита, - сквозь грохот разрывов внятно сказала она.
- Не умирай, Ариа! - закричала тогда она.
- Да я-то не против, но как? - снова усмехнулась она. - Уж очень неудачно мы расположились. Противник как на ладони, корректируй огонь с любой степенью точности, а скрытых отходов нет. Сейчас перемолотят группу прикрытия и возьмутся за нас. И в плен сдаваться нельзя. Запомни, девочка - на этой войне "белых колготок" в плен не берут, и лучше не попадаться! Ты же полезешь, я знаю! Так получилось, что женщины верны присяге более, чем мужчины, так получилось. Ненавидят нас и с той стороны фронта, и с этой. Не попадай в плен, девочка - горько пожалеешь! Так что...
Женщина-офицер подхватила плоский десантный автомат. Проверила нож, в разгрузке гранаты и усмехнулась на прощание:
- Помощницы у меня, понимаешь ли. Стажерки. Если меня пристрелят, могут решить, что я тут одна корректировщица, их искать не станут. Пусть уползают, у них вся юность впереди. Не забывай, Зита, последнюю из "соколов революции"! Просто не забывай, очень тебя прошу, больше ничего в этой жизни мне не нужно!
Торопливый треск автомата за блиндажом, злая мужская ругань, дикий крик зарезанного - и мощный взрыв. Всё.
- Я тебя никогда не забуду, Ариа! - глотая слезы, пообещала Зита. - До самой смерти!
Через неделю на аллее славы появилась еще одна фотография - лицо очень худой женщины с мудрыми и холодными глазами. На следующий день в дивизию народного ополчения объявили очередной призыв, и Зита во главе роты спартаковцев ушла на фронт. На южное направление, в самое пекло окружений.
Конец первой части