- Ах вот оно что, - протянул Сергей, озадаченно глядя на нее. - Правильно говорят, что универсальные платформы - полное дерьмо. Прямо на улице мину поймала. Интересно, чем это ее? Газ в пластиковой емкости? Сгущенный бензин? Урод, давить бы таких при рождении...
- Он не террорист, - тихо сказала Зита. - Он поэт. Вступился за друзей. А на него - спецназ...
- А чего ж он тогда отбивался из всех стволов, если не террорист? - разозлился Сергей.
- А что, ждать, когда спецназ ребра невиновному поломает? Он - мужчина!
Она медленно пошла к выходу. Все уже произошло, и ничего не изменить. Домой, забраться под одеяло и проплакать всю ночь...
- Таня, - изменившимся голосом произнес Сергей. - Как-то мы перестали понимать друг друга. Давай вернем все, как было? И мне плевать, сколько тебе лет!
Она покачала головой:
- Только не с тобой.
И закрыла за собой дверь.
Она не очень дорожила своей неприкосновенностью, потому что не видела в этом ни особого смысла, ни повода для гордости. Но даже обниматься с тем, чьи коллеги только что убили ее любимого - не могла.
Шаг восьмой
Все же она надеялась, несмотря ни на что, встретиться когда-нибудь с Виталием Сергеевичем. И провести вместе с ним всю жизнь, до последнего дня. Мечтала, ждала, что однажды раздастся звонок, и ее любимый мужчина скажет, чтоб приезжала, что ждет. Глупая девочка.
Она проплакала всю ночь в подушку, утром отправилась в школу, отсидела на уроках с пустыми глазами, и снова домой под одеяло. Отец заглянул вечером, потрогал лоб, поглядел внимательно, вздохнул и ушел на работу. Она даже не поцеловала его на прощание.
Папка - он замечательный, но сил не осталось и на него.
Валялось на рабочем столе недошитое бальное платье, чечеточные туфельки с "громкими" подошвами скучали под кроватью, рыболовные приспособы пылились в углу... и телефон молчал. Из штаба штурмовых отрядов не пришло ни одного сообщения. Она понимала: офицеры-кураторы насмерть схватились с неведомыми врагами в борьбе за существование спартаковцев, ее берегли как резерв на крайний, самый крайний случай. Надеялись: если их уберут, она сможет сохранить структуру. Зря надеялись, не чувствовала она в себе таких сил. Она вообще сил не чувствовала, еле жила.
И подружка Лена исчезла, но как раз с ней все понятно: курносая убыла на младшие командные курсы кадрового госрезерва в Иркутск. Девочка успешно рвалась вверх и прочь из подкупольного города.
Но через несколько дней сначала ушла из сердца резкая боль, она наконец могла дышать, не морщась от колючих игл в левом боку. Потом прояснилось в голове. Она встала, перемыла посуду, заменила сгоревшие осветительные элементы в коридоре. Изделия местного военпрома, как капризные тропические цветки, болезненно реагировали на сквозняки, быстро окислялись и гасли. Стынь подкупольного города электроникой переносилась плохо, а люди... людям следовало жить дальше. Жить, надеяться, стремиться.
А потом ей на улице встретился Давид Матевосян, ее учитель-мучитель по кавказским языкам. Кивнул и запрыгнул в бусик, совсем как недавно Алексей. Она страшно перепугалась - как, и он?! Он же еще подросток! Запрыгнула следом, как в дурном сне.
Оказалось, зря ударилась в панику. Доехали до Торгового центра, устроились в кафешке "Мандаринчик". Мандариновые деревца там и росли в фигурных вазах прямо между столиками - стильно, красиво, и названию соответствуют.
- Гамарджоба, ламази гогона, - сказал укоризненно Давид. - Почему занятия пропускаешь? Так нельзя, наработанное забудется. Хочешь заново учить, да?
Истинный сын Кавказа, Давид никогда не забывал сказать ей комплимент как красивой девочке. И никогда не забывал отчехвостить как глупую женщину.
- Давид...
Радость накатила волной. О ней не забыли в штабе! Она не выдержала, бросилась ему на шею и затрещала, как сорока - по-грузински затрещала, вот чудо небывалое! - хлопая мокрыми от счастья глазами. Подросток поморщился от ее смазанного произношения, аккуратно поцеловал в лоб и отстранил.
- Как вы там, отбиваетесь? - спросила она, успокаиваясь.
Давид еле заметно кивнул. Темные круги под его глазами и общий усталый вид свидетельствовали, что им там приходилось нелегко.
- Майор и капитан подрались из-за тебя, - сообщил Давид с непроницаемым видом. - Всерьез подрались. Майор победил.
Она вспомнила предупреждение Алексея и беспечно махнула рукой.
- Майор сказал, чтоб ты теперь со мной целовалась, - продолжил меланхолично подросток. - Всерьез сказал.