Оба бритоголовых, не ожидавшие такого поворота дела, при виде человека в штатском с пистолетом в одной руке и милицейской рацией в другой подчинились приказам, а майор уже распоряжался в рацию более спокойным, но напряжённым голосом:
— Берёза! Я третий. Немедленно ко мне! Я на пятом этаже.
Через три минуты сотрудники, утомлённые ожиданием в машине, ворвались в квартиру. Ещё через тридцать секунд бритоголовые были обезоружены, руки схвачены за спиной наручниками.
Пришедший в себя Самолётов смотрел непонимающими глазами на происходящее.
— Вот такая неожиданность, Николай Степанович — сказал весёлым голосом майор. — Хотели попить кофе, а тут киллеры или чёрт знает кто. Разберёмся. Вы уж теперь отдыхайте, а мне придётся с этими разбираться. Завтра созвонимся.
Мотор, вращающий события, пошёл вразнос
Как только майор с непрошеными гостями в сопровождении сотрудников службы безопасности покинул квартиру Самолётова, Николай подошёл к стулу, на котором висел костюм с незамечаемым никем передающим устройством и потирая время от времени всё ещё болевшую от удара голову, начал переодеваться говоря почти в самый микрофон:
— Тарас Евлампиевич, вы, надеюсь всё слышали, но не волнуйтесь, я в порядке. Однако полагаю, что оставаться здесь небезопасно. Не знаю, кого это дёрнуло приехать по мою душу, но это значит, что могут найтись и другие желающие. Наверное, надо, чтобы подружка заехала за мной как обычно.
Журналист говорил коротко. Хотя частота, на которой работал передатчик, имела свои специфические характеристики, чрезвычайно трудные для разгадывания любому непосвящённому специалисту, но осторожность никогда не считалась вредной. Профессор Наукин прекрасно понял, что требуется позвонить срочно Маше и попросить приехать на прежнее место, сообщив о прибытии по мобильному телефону.
А Самолётов продолжал торопить события. Набрал домашний номер телефона главного редактора:
— Семён Иванович, добрый вечер! Самолётов звонит.
— Ну, добрый, так добрый, если ты так считаешь. — Добродушно шутя, приветствовал его редактор. — Есть новости? Только не говори, что срочно в номер. Мы замучили типографию, срывая им все графики выпуска.
— Это как вы распорядитесь, шеф, — ухмыльнулся Николай. — Можем и не давать срочно, однако наша оперативность даёт редакции большие тиражи и соответственно деньги.
— Ну, ты меня не агитируй, Николай. Если есть что, выкладывай. Чувствую, что намеченные мне горчичники по случаю простуды отменяются. Говори, в чём дело.
— Я не буду торопить, но вы же сами погоните. Суть вот в чём. Вопервых, ко мне заявилась служба безопасности в лице любимого нами майора Скорикова. Я с ним встретился на улице, возвращаясь домой, но он ожидал меня.
— Это любопытно. Он явно держит на тебя зуб. Однако это ты мне можешь подробно изложить завтра. Сам понимаешь, не телефонный разговор, — начал объяснять редактор, но Самолётов прервал его:
— Согласен, Семён Иванович, но это не всё.
— Нет? Извини. Слушаю внимательно.
— Мы с майором поднялись ко мне, но в квартире уже сидели двое бритоголовые. Подозреваю, что телохранители Утинского или кого-то из подобной шайки. У них обычно такие бригады. Кто-то из парней свалил меня с ног, шваркнув по голове. Они не ожидали, что со мною майор, и он их арестовал. Примчались его сотрудники, обнаручили головорезов, и вся компания только что меня покинула.
— Вот это фокус, — явно поражённый сообщением, проговорил медленно Никольский. — Сажусь в машину. Это сенсация! Могу за тобой заехать.
— Семён Иванович! — Заторопился Самолётов, боясь, что несдержанный редактор не дослушает до конца. — Тут у меня ещё материал.
— Всё скажешь в машине. Еду. Посигналю у окна.
Самолётов понимал, что ликвидировав в квартире жучок, он не мог устранить прослушивание телефонных разговоров. Это же знал и редактор, поэтому оборвал разговор.
Николай переоделся в костюм и сел писать. Через пол часа за окном раздался гудок машины.
Спустя несколько минут, журналист садился в новенький «седан» редактора. Но прежде чем Никольский, поздоровавшись рукопожатием, нажал на педаль газа, Николай наклонился к шефу и тихо произнёс:
— Минутку, Семён Иванович. Не очень пристально посмотрите направо и отвернитесь. На той стороне стоит мужчина.
— Так, вижу, и что?
— Теперь поехали, а я буду говорить.
— Понял.
Седан сорвался с места.
Наблюдатель с другой стороны улицы поднял к уху рацию, докладывая ситуацию и номер удаляющегося автомобиля иностранной марки.