Зивелеос остановил своё движение напротив Аркадия Леопольдовича и сквозь большие очки посмотрел ему прямо в глаза.
— Но я не могу открыть сам сейфы, — дрожащим голосом проговорил управляющий.
— В этом я вам помогу, — улыбаясь, сказал Зивелеос, понимая, что дело движется в нужном направлении. — Пишите пока приказ филиалам и декларацию о банкротстве. Причину можете изложить в собственном варианте. Думаю, этому вы успели научиться.
Аркадий Леопольдович включил компьютер и потея от сознания того, что произойдёт утром во всей стране да и в мире при получении такого катастрофического заявления о банкротстве крупнейшей частной банковской системы, начал составлять тексты писем.
Наблюдая за его работой, Зивелеос пояснял некоторые аспекты будущего сотрудничества:
— У меня, Аркадий Леопольдович, было желание выбросить из окна вас и вашу команду. Это не сложно. Однако я не мститель. Я государственник. Если вы не станете возражать, мы перераспределим капиталы государства по справедливости. Благодаря чьей-то глупости, не будем уточнять сейчас, чьей именно, большая часть капиталов ушла от государства в частные карманы. Это я, как и весь народ, который вы ухитрились ограбить, считаю неправильным. Попробуем исправить несправедливость. Лично вам не рекомендую пытаться сбежать. Оставляю рядом с вами ваших же людей. Эти двое будут возглавлять вашу охрану. Уж вы передайте им такие полномочия. И можете не стесняться заявить прессе утром о том, что я вас навестил, и о нашем разговоре. Искажать нашу милую беседу, надеюсь, не станете.
Прошло немногим более часа с момента, когда голубая «вольво» с Зивелеосом и бритоголовыми подкатила к чёрному входу банка. Небо на востоке начинало светлеть. Приближалось утро. Те же бритоголовые вынесли мешки и погрузили в багажник машины. Вышедший с ними Зивелеос поблагодарил носильщиков и отправил назад в банк:
— Возвращайтесь к своему шефу и берегите его. Машину вам скоро вернут. Задача вам ясна и до скорой встречи.
Ещё через несколько минут Зивелеос, сам управлявший машиной, остановил её в тёмном переулке. В следующую минуту сюда же подъехали «жигули». Мешки быстро были перегружены, Маша села за руль, а Зивелеос на заднее сиденье. Сняв с головы шляпу и наушники, он откинулся назад головой и пробормотал:
— Извини, Машенька, я слегка вздремну.
Девушка улыбнулась и ничего не сказала. Ей тоже смертельно хотелось спать. День был таким длинным. Но женщины сильнее мужчин. А кто спорит?
Это кошмар, а не сенсация!
С самого утра за газетой «Московская невралька» у киосков, лотков и к торговцам печатных изданий в переходах и на станциях метро потянулись очереди. Через всю первую полосу газеты шёл крупный заголовок «Детская республика Зивелеос». Бросался в глаза читателям и огромный портрет Зивелеоса, нарисованный юным художником новой республики. На других страницах шёл рассказ женщины очевидца, приславшей в редакцию письмо с описанием новой жизни детей, сопровождавшийся фотографиями весёлых лиц ребят.
В этом же номере газеты, на последней странице, но которую иные читатели замечали первой, сообщалось о ночном нападении на квартиру журналиста Самолётова и об аресте неизвестных преступников сотрудниками службы безопасности, случайно оказавшихся поблизости от места преступления. Газета выражала протест преступному миру в отношении совершённого акта насилия, который лишь случайно был остановлен.
Майор Скориков, успевший вздремнуть лишь несколько часов, да и те, находясь в беспокойном полусне, был срочно вызван к генералу Казёнкину, где ему пришлось долго объяснять, что, приехав ночью в редакцию газеты следом за машиной редактора и, как они предполагали, ехавшего с ним Самолётова, он с удивлением узнал, что редактор только что отправил своего талантливого журналиста в командировку в эту самую детскую республику. Майор решил, что сенсационный материал будет готовиться Самолётовым и никак не предполагал, что у редактора уже был готовый текст письма и фотографий. Майор выразил своё возмущение по поводу отправки Самолётова неожиданно ночью, когда с ним хотели поговорить в службе безопасности, на что редактор с не меньшим возмущением ответил, что это его право давать указания своим сотрудникам, и что, если кто-то из его людей интересует службу безопасности, то надо ставить в известность об этом главного редактора, и тогда не будет подобных казусов.
Скориков просил редактора не сообщать ничего о ночном происшествии. В ответ редактор хмыкнул. Майор попросил объяснить, означает ли этот хмык согласие или возражение. Однако пояснения даны не были.