В комнате поднялся шум возмущения, но судья стукнула по столу кулаком закричав:
— Спокойно! Будете шуметь, прикажу очистить зал. Это суд, а не базар!
— Как же так? — спросила Татьяна, поднимая заплаканное лицо. — Но это же неправда. Как же я могу мириться с ними, когда они меня насиловали и силой посадили в машину.
— А кто это может подтвердить, дорогая моя? — ласковым материнским голосом заговорила судья. — Поймите, вы одна, а их четверо. Вы утверждаете одно, а они другое. Кто же вам поверит, если у вас некому защитить.
Звон разбившегося стекла заставил всех повернуть головы к окну.
В кабинет майора службы безопасности Скорикова вошёл встревоженный офицер связи.
— Товарищ майор, доложил он, — вчера поздно вечером в квартире Иволгиной был какой-то мужчина, но я не понял, кто. Я принёс вам запись. Может, вы поймёте?
Майор Скориков не стал терять времени на расспросы. Поставив ленту и нажав кнопку воспроизведения, он сосредоточенно настроил слух на голоса в комнате.
Сначала он ничего не мог понять. Иволгина разговаривала с подругами, затем вышла их провожать. Вернувшись, стала разговаривать с мужчиной, который по всей вероятности вошёл с нею вместе, но тогда почему она в комнате говорит ему: «Здравствуйте. Ну, наконец-то вы здесь»? Прокрутили начало снова. Голос мужчины был странным.
— Какой-то не совсем человеческий, — заметил офицер связи.
— Да нет, — усомнился Скориков, — просто наши микрофоны искажают, да и магнитофон. Надо высокие частоты подрезать, или, наоборот, низкие.
Они продолжили слушание.
— Стоп! — скомандовал майор. — Повтори.
Из магнитофона опять донеслось: «Я запру дверь, чтобы сюда никто не вошёл. Я специально не закрывала балкон».
— Смотри ты, — пробормотал Скориков, — заперла дверь. Это понятно. Кому нужно, чтобы застали с любовником в ответственный момент? Но причём ту балкон? Так, давай дальше!
Офицер нажал кнопку. После предложения Тани сесть магнитофон помолчал.
— Что такое? — удивился майор.
— Может, целуются? — предположил офицер связи.
— Возможно.
Затем прозвучало: «Ма-ма».
— Откуда там ребёнок? — опять удивлённо спросил майор.
— Вот и я не понял, — ответил связист. — Не принёс ли он ей ребёнка?
— Чёрт знает что! Стоп! — опять скомандовал Скориков. — Она просит его раздеться, чтобы не парился. Повтори ещё раз.
Оба слушают снова этот кусок.
— Да-а, — протянул Скориков, — и говорит с ним на «вы». Либо только познакомились, либо он стар для неё. А чей ребёнок? Шарада какая-то. Ну, давай дальше.
И тут же снова раздалось: «Стоп! Повтори!» Теперь майора удивил ответ мужчины на предложение раздеться «Не имею права».
«Отвечает, как военный», — подумал Скориков. И вдруг его осенила мысль.
— Слушай, а не милиционер ли этот мужик? Он при исполнении, а потому в форме и не может раздеться. Торопится уйти и потому отказывается от кофе. Но девушку знает и называет Танюшей. Ну да, они знакомы. Она же молода, а этот участковый, скорее всего, подкатывается к ней. Но с ребёнком неясность пока. Крути дальше.
И снова звучит:
— Стоп! Крути снова… Что за чёрт? Почему она называет его Мистером Икс? А он и не спорит. Что значит «Придут другие времена, а пока будем знакомы так, как есть»?
— Вот и я не понял, — поддакнул офицер связи.
— Ну, давай порассуждаем. Может, они разыгрывают спектакль? Не фокусы ли это чёртова Самолётова? Он же такой выдумщик. А она тоже к сцене привязана. Правда, певица. Ну да, есть же опера про этого Мистера Икса. Помнишь, фильм был даже. Там поётся «Всегда быть в маске судьба моя». По-моему, Георг Отс исполнял. Что-то у меня такое впечатление, что Самолётов опять нашёл наши жучки и они поют для нас специально. Как думаешь?
— Товарищ майор, давайте до конца дослушаем. Тут есть нюансы.
— Да, конечно. Давай.
Следующий кусок майор слушал, не прерывая.
«— Таня, я слышал, вы говорили с девочками о суде. Разве намечена дата?
— Намечена. Суд должен состояться завтра. Они очень спешат. Думаю, у меня с моим заявлением ничего не получится. Слишком большие люди стоят за этими негодяями.
— Конечно, но вы не сдавайтесь. Там ведь будут ваши друзья?
— Ну, а как же?
— Знаете что, вы не хотите выйти на балкон? Мне действительно несколько жарко».
Магнитофон замолчал. Майор вопросительно посмотрел на офицера связи.
— Дальше ничего нет, товарищ майор. Я имею в виду, что ничего не говорят. Балкон у нас не прослушивается.