— Ах, — директор нервно поджал губы и протер очки. В эту минуту он являл собой воплощенный образ печали. Растрепанная седая шевелюра могла бы принадлежать клоуну. — Голди, ты и впрямь так считаешь? Я верю, что наша школа вполне безопасна. То, что произошло с Китом… Это выбивается из порядка вещей.
Я сглотнула.
Директор Перкинс забарабанил пальцами по деревянной крышке стола цвета махагон.
— Подростки, — выспренно произнес он, — их увлекают антисоциальные поступки, так всегда было. Если мы становимся слишком авторитарны, они простестуют с помощью еще более антисоциального поведения или с помощью наркотиков. Посмотри вокруг, — Перкинс развел руками, демонстрируя элегантную обстановку, — ты видишь где-нибудь граффити? Здесь нет ничего бунтарского. Это потому, что мы создали школу, в которой ученикам незачем бунтовать.
— Спасибо, господин Фрейд. Только угрозы — это похуже граффити, вы не согласны? Возможно подростки бунтуют другими способами, о которых вы не знаете. Убийство, господин директор. Гремучие змеи. Поэтому давайте вернемся к тому, что является вашими обязанностями, а именно, попытаемся отыскать того, кто…
Директор махнул рукой.
— Нет, нет, нет, это просто невозможно, Голди. Мы не будем вводить комендантский час, и не станем выискивать преступников. Мы будем изыскивать возможности. Этот… инцидент с рептилией должен рассматриваться вашим сыном как вызов, социальный вызов. Это прекрасная возможность для юного Арча научиться справляться с враждебностью. Я пытаюсь объяснить вам то же, что и многим другим родителям, — мы не в состоянии ввести закон о моральном поведении, — на лице Перкинса вновь появилась покровительственная гримаса, — и мистер Фрейд не мое имя, прошу меня извинить.
Прелестно! Социальный вызов. Не можем ввести закон о морали. Я остановилась в дверях.
— Скажите мне, мистер Перкинс. Почему вы тратите столько времени на поиски денежных вливаний для школы? И совершенно не беспокоитесь при этом о ее ухудшающейся репутации?
— Потому что деньги это… — директор на мгновение задумался, — деньги это возможность давать детям лучшее образование, какое только возможно. А репутация — это как сияние…
— Действительно? Ну хорошо. У вас может быть огромный ком денежных возможностей, мистер Директор, сэр, однако без морали он разобьется в лепешку. Сияния иллюзорны. Ищите другой путь. Даже рептилия способна понять, когда она увязла в грязи. Та-та.
Вернувшись домой, я постаралась забыть о школе и направила все мысли на клериканский обед, который должен был состояться через четыре дня, пятничную книжную вечеринку и субботний завтрак перед экзаменами. Спасибо господу Богу, на обед я была приглашена к Шульцу. Однако до этого момента мне нужно было успеть составить несколько меню и переговорить с Арчем с глазу на глаз.
На клериканский ланч я решила приготовить тосты с соусом песто, флорентийским судаком и фруктовым салатом. Оригинальный рецепт «Пирога прощения и примирения» гласил, что его использовали в качестве символа покаяния.
Легенда гласила, что однажды преступник — французский пекарь, живший в тринадцатом веке, признался в воровстве хлеба. В качестве епитимьи местный священник приказал ему в среду угостить всех жителей деревни сладкими пирогами. Что он и сделал. Я не могла не согласиться со священником, наказание всегда должно соответствовать преступлению.
На книжных чтениях я решила предложить взрослым свежие сыры — горгонзолу, бри и камамбер, а для детей приговить шоколадные бискотти — такие, чтобы могли заменить трюк-или-угощение.
С утра пораньше после пятничных чтений я решила угощать выпускников горячей кукурузой, черникой и маффинами с овсяными хлопьями и отрубями. Завтрак должен был состояться в четыре утра. Такое расписание грозило сделать из меня настоящего зверя.
Арч зашел в дом, с трудом волоча ноги, и тяжко вздохнул. Этим летом сын окончательно попал под влияние Джулиана. Сын категорически отказался от ношения спортивных костюмов и теперь тщательно следил за тем, насколько цвет брюк сочетается с цветом рубашки, предпочитал кожаные куртки и мешковатые брюки, купленные в магазине рядом с домом. Сегодня на Арче была надета одна из трех голубых рубашек, однако ее концы неаккуратно выглядывали из-за пояса серых хлопковых брюк. Лицо сына поражало неестественной бледностью, а глаза — краснотой.
— Я видела змею.
Сын швырнул тяжелый портфель с книгами на кухонный пол. Портфель стал еще одним новшеством, пришедшим на смену рюкзаку, с которым Арч ходил в младших классах. Смена сумки, однако, никак не повлияла на частоту использования учебников. Арч тяжело плюхнулся на стул. Он не смотрел на меня, однако краешек губ нервно подергивался.