Одри обратилась к Шульцу прямо с пола:
— Сделай что-нибудь, отвези ее в госпиталь. Ее укусил ядовитый паук. Ну сделай же что-нибудь.
Том Шульц крепко схватил меня за плечи.
— Голди, — сказал он, — паук был маленький и коричневый?
— Ах, ох, — только и могла ответить я.
— Ты знаешь что-нибудь о коричневом отшельнике?
— Это не был… Не был…
Шульц немного успокоился, а затем его брови удивленно поднялись.
— Неужели черная вдова?
Я кивнула.
— Ты аллергик? Ты точно это знаешь? — Том задавал вопросы, а я только кивала, жестами прося о помощи.
На самом деле я была не уверена, что являюсь аллергиком. Не так часто меня кусали ядовитые пауки.
Хэнк Доусон быстрыми шагами вошел на кухню.
— О господи, все скорые близлежащих больниц уже едут сюда. Она в порядке? Может, мы отвезем ее в госпиталь? Она умирает? Что? — срывающимся голосом выкрикивал Хэнк.
Шульц вывел меня из дома. Под визг сирен, мерцание мигалок и несмолкающие телефонные переговоры Шульца мы выехали на шоссе номер 70. Холмы остались позади, а я все так же сидела, сжимая запястье так, как его мог бы пережимать жгут. Я представляла яд как черные токсичные чернила и мечтала о том, чтобы он оставался в кисти и не мог попасть в кровь.
Через некоторое время телефон Шульца окончательно разрядился, и он воспользовался рацией, чтобы узнать, куда нам нужно ехать. Сквозь шум помех мы расслышали, что нужно ехать в Центральную денверскую больницу. Как нам сказали, антивенин был только там. Рука продолжала гореть.
— Нас ведь оттуда не выгонят, правда? И все-таки вряд ли паук был таким уж ядовитым? — сказала я, пытаясь справиться со слезами.
Шульц не отрывал глаз от дороги.
— Это зависит от того, кто тебя укусил. Коричневый отшельник не может причинить серьезного вреда.
Я закашлялась.
— Мне нужно позвонить Арчу, узнать, как он там…
Меня бросило в пот. Каждый вдох давался мне с огромным трудом, и после каждого меня сильно знобило.
— Тебя тошнит? — спросил Шульц.
Я ответила, что нет.
— Голди, ты не умрешь. Хотя я не представляю, зачем ты пришла в это проклятое кафе. Особенно после того случая прошлым летом. Я же говорил тебе, что вы с этим кафе абсолютно несовместимы.
— Хватит умничать!
Пот стекал у меня по лбу. Я рассматривала вздувшийся палец, который теперь наполнился тупой, ноющей болью. Удивительно, но у меня начало болеть между лопаток. Я глубоко вздохнула, это было невыносимо.
— Меня теперь постоянно трясет. Как же я смогу готовить? Ну почему ему попалась правая рука?
Приступ головной боли прервал мою тираду.
— Господи, помоги мне, если сможешь, — прошептала я.
— Мы приехали, — невозмутимо сказал Шульц.
В приемной блондинка-медсестра сухо задала мне вопросы, касающиеся аллергии и страховки. А врач первым делом поинтересовался, давно ли все произошло и как мне удалось заставить паука себя укусить.
Странные люди!
Пока доктор осматривал меня, я прикрыла глаза и постаралась начать глубоко дышать. Проходя через роды, так же как и через развод, женщины получают навыки преодоления любых жизненных трудностей.
В конце концов, доктор вынес заключение, что ничего серьезного у меня нет и в госпитализации я не нуждаюсь. Измерив пульс и сердцебиение, он посоветовал для снятия мышечной боли принять ванну днем и перед отходом ко сну. Когда я поинтересовалась насчет работы, врач ответил, что при хорошем самочувствии за готовку можно браться с завтрашнего дня.
— Но вечер придется посвятить отдыху, — добавил доктор и вышел из кабинета.
— О боже! — воскликнула я, внезапно вспомнив о красно-белых печеньях.
Я не была уверена в том, что Одри их забрала.
— Голди, ну пожалуйста! — взмолился Шульц. — Неужели нельзя предоставить возможность кому-нибудь другому…
— Нельзя. Я все утро посвятила этому печенью, — воинственно воскликнула я и вскочила из-за стола.
Однако как только я встала на ноги, у меня тут же закружилась голова. Качая головой, Шульц взял меня под руку и помог спуститься вниз к телефону. Он набрал номер кафе, подождал, выслушал чопорные восклицания Хэнка Доусона и наконец передал мне трубку.
Хэнк поинтересовался, все ли со мной в порядке, и тут же спросил, собираюсь ли я подавать на него в суд. Я заверила, что не буду этого делать, если он возьмет из моего фургона печенье и подносы и подвезет все это к школе. Хэнк согласился, заметив, что Одри как всегда витала в облаках и ничего с собой не забрала. Затем он уверил — все будет доставлено в срок. Видимо, чтобы окончательно меня добить, Хэнк грустно сообщил, что представитель Стэнфорда усомнился в гигиенических условиях кафе и не останется на ланч. Будущее Грир в Стэнфорде явно находилось под угрозой.