Честно говоря, за день сегодняшний я уже изрядно притомился, а дел, которые лишь предстоит еще сделать, осталось немало, что в свою очередь означает: с «воспитательным процессом» от матушки пора заканчивать…
А как быстрее всего возможно закончить с подобным? Ведь нельзя же просто взять и сказать: «отстань, мам, не до тебя мне сейчас!», ибо это возымеет строго обратный эффект, и маман рассвирепеет окончательно…
Быстрее всего, полагаю, разрядить обстановку возможно, ну, хотя бы частично, просто сведя все дело к шутке, с долей легкой несуразности. Давненько мне не приходилось отчитываться за свои поступки перед разозленной до крайности матерью, и в некотором смысле, это для меня новый опыт, что тоже неплохо…
— Мам, ты ведь смотрела «Ну, Погоди!»? — вместо того, чтобы, как это принято у сильно провинившихся детей, уткнуть взор в пол, я, соорудив довольное-предовольное выражение на пухленькой физиономии, и теребя кончики своих шикарных длиннющих волос, поинтересовался у матушки.
— «Ну, Погоди!»?! — переспросила маман, с выражением некой легкой ошалелости на лице, сменившее то спокойствие, что было до сего мгновения.
— Да, мам, именно! «Ну, Погоди!». Ну, там, где еще волк и заяц. — пояснил я.
— Волк и заяц…, - повторила за мной матушка и взглянула на меня так, словно бы начала подозревать Злату в том, что та употребляла на крыше не только алкоголь. — Волк и заяц, да… Злат! Тебя привели домой милиционеры, утверждая, будто бы ты на крыше распивала алкоголь с каким-то взрослым мужчиной! При чем здесь волк и заяц? Ты что, теперь еще и поиздеваться над собственной матерью вздумала?! Какое, к черту, «Ну, Погоди»?! Прекрати заговаривать мне зубы…!
— Секундочку, мам, секундочку! — перебил ее я, выставляя вперед ладошку, — Во-первых, если ты помнишь, участковый, как бы ему, наверное, этого не хотелось, не утверждал, будто бы именно я распивала что-то там на крыше. А во-вторых, я тебе сейчас все объясню!
— Да уж, доченька, будь столь любезна, пожалуйста! — пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, заявила она, отлипая наконец от стены.
— Вот смотри, мам, если проводить аналогии с мультфильмом, то заяц в данной ситуации — это я! — бодрым голосом заявил я, тыча себя в грудь большим пальцем.
— Заяц — это ты… Я поняла. — негромко ответила маман, и в ее голосе вновь послышалось неприкрытое раздражение.
— Ага, мам, заяц — это я! — подтвердил я, — А вот в роли волка, в данном случае выступает Михал Палыч, наш любезный участковый…
Не знаю уж, чего там нафантазировала себе маман, однако услышав последнюю мою фразу, она крепко зажмурилась.
— Так вот, помнишь, в мультфильме волк все серии подряд пытается изловить зайца, дабы слопать, но заяц хитер! Заяц каждый раз заставляет волка страдать… — продолжил развивать свою мысль я.
— Ты что, заставила страдать нашего участкового? — издав странный звук и подавившись слюной, поинтересовалась матушка, когда наконец прокашлялась, вернув затем суровое выражение на лик.
— Ну, в некотором роде можно сказать и так… — частично согласился я. — Но, мам, он сам виноват во всем произошедшем!
— О, Боже! Злат, вот же, блин! С тобой нифига не соскучишся! — вновь перебив меня, матушка сделала «фейспалм».
— Ты же ведь еще не видела того видео с посещением нас «опекой» и инспекцией по делам несовершеннолетних?
— Нет, еще не видела. — ответила та, отрицательно помотав головой. — Утром ты, кажется, обещала мне показать запись вечером, когда вернешься домой.
— Помню, да. Короче говоря, в тот день участковый попал в затруднительное положение дважды. — продолжил я. — И вот, сегодня у него, в отличие от мультяшного волка, выпала редкая возможность немного расквитаться со мной… Как ты думаешь, мам, если бы я реально распивала на крыше алкоголь, да еще и в компании взрослого мужика, разве бы участковый доставил меня домой?
— А разве нет? — поинтересовалась матушка.
— Само собой, нет! Нахождение несовершеннолетней в состоянии алкогольного опьянения, да еще и в обществе некоего взрослого — это, мам, весьма и весьма серьезное правонарушение, как минимум административное!
— Ну, наверное…, - неуверенно согласилась мама.
— Даже не сомневайся! Меня бы, вместе с моим взрослым собутыльником, незамедлительно доставили бы в местный околоток, куда затем вызвали бы и тебя, как моего законного опекуна. Взрослому собутыльнику, скорее всего, просто впаяли бы штраф…
Хотя, учитывая факт того, что Серега вкалывает преподом в универе, «вытекающие последствия» подобной пьянки вполне могли бы для него и не ограничиться «просто штрафом».
— …а для нас с тобой, особенно после веселенькой истории с визитом «опеки» и прочих неприятных личностей, которые тоже уже пострадали, и я намерена причинять им страдания и впредь, до тех пор, по крайней мере, пока не отстанут, дело бы приняло совсем уж скверный оборот, вроде постановки меня на учет в милиции, ограничении тебя, мам, в родительских правах, и это, не говоря уже о банальных штрафах…
Мне, как ни крути, все-таки стоить сказать Палычу больше человеческое «спасибо!», ибо участковый, особенно памятуя о своих недавних неприятных минутах, определенно связанных со мной, мог бы запросто отбуксировать меня в околоток, где бы затем и разбирались: «пила или не пила?» и прочее. Мог бы, но не отбуксировал (не по доброте душевной, как я понимаю, но это уже дело десятое).
Впрочем, с самого начала, он, вероятнее всего, и собирался поступить именно так, но тут примчался приятель Сереги, обитавший, видимо, где-то неподалеку, раз уж объявился так скоро, который отойдя с участковым на лестничный пролет этажом ниже, о чем-то несколько минут с ним шептался.
Короче говоря, приятелю «рогоносца» (у оного «персонажа» как-то в один момент вдруг «кончился завод», и он, усевшись на ступеньку и облокотившись о стену, просто взял и заснул) «удалось договориться».
«— Выпивала вместе с ним?». - вернувшись с «пошепталок», поинтересовался у меня участковый, кивнув на дрыхнущий нетрезвый организм.
«— Что вы, Михал Палыч? Конечно же, нет!». - я самым решительным образом тут же отверг подобную инсинуацию, яростно при этом жестикулируя.
«— А ну-ка, иди сюда и дыхни». - велел участковый, не поверив мне на слово и поманил меня к себе пальцем…от чего я, как говорила моя старшенькая, натурально «подгорел». С превеликим трудом сдерживая свой дурной характер (в любом случае, пятнадцатилетняя девочка, сколько бы гонора в ней там ни было, определенно не может, и не должна, вести себя так, как это иной раз может позволить себе мужчина, разменявший уже пятый десяток лет, особенно такой мужчина, каковым был я…или хотя бы не столь часто, как нынче это делаю я, иначе это вполне может привести ее к весьма печальным для нее же последствиям).
Ведь не сумей я сдержаться, и вмиг бы, без лишних разговоров, очутился в милицейском околотке.
Я отвернулся от милиционера, ибо меня охватила натурально лютая злоба, вперемешку с огромной обидой…подростковые девичьи гормоны, под действием которых изменяется мое «я», однако, в свою очередь, из-за этого самого «я» очевидно меняется и сам гормональный фон, хотя подобная возможность еще требует проверки.
Короче говоря, над собой мне еще предстоит огромная работа, ибо становиться истеричным и плаксивым злыднем в мои планы не входит. Совсем не входит. Не так я себе представляю свою новую жизнь.
«— Злат…?». - произнес милиционер, когда я вновь повернулся к нему лицом и он заметил мои покрасневшие глаза, после чего тут же посмотрел на моего «собутыльника». Очень недобро так посмотрел…
«— Не надо, пожалуйста, так делать, Михал Палыч! Я не собачка, чтобы меня пальцем подзывали!». - быстро пояснил я причину своих покрасневших глаз, пока подозрения участкового не вылились в нечто изрядно для меня вредное, только, увы и ах, голос мой, вместо того, чтобы быть решительным и твердым, был плаксивым и писклявым…
После этого, подойдя к участковому, «дыхнул».
«— Так, ладно, давай, забирай уже этого своего друга, и сделай так, чтобы пока не протрезвеет, на улице его видно не было». — не учуяв в моем «выхлопе» паров алкоголя, заявил Палыч приятелю Сереги, а затем, понаблюдав за тем, как этот самый приятель, растолкав-таки «академика», уводит того прочь, обратился уже ко мне. — «А вот вас гордая милая барышня, я самолично провожу домой! К маме!».