«Но я не скажу, — улыбнулся я, меряясь с ним взглядами. — Ведь слово «Игра» вы пишете с прописной, верно?»
— Дело слушанием закончено, — прерывает нашу полубезмолвную беседу Законник. — Говорением также. Теперь решайте. Кто из нас огласит приговор?
Мои ремни как бы сами собой отстегиваются, и я выпрямляюсь.
— Прежде чем выслушать прокурора, — отвечает ему Карен, — пусть обернется и увидит, наконец, присвоенную классификацию.
Я встаю к ним вполоборота, чтобы не прослыть окончательным невежей, и читаю вслух на неплохой, как надеюсь, латыни:
«Magister Elegantiarum»
Перефразированный когномен Петрония Арбитра, блистательного сотрапезника Нерона и, как полагают, автора «Сатирикона». Погиб стоически, вскрыв себе вены раньше, чем его настиг соответствующий приказ принцепса. Магистр Изящества. Магистр Элегантности.
— Не совсем так, — нахохлившись, отвечает старая Ткачиха на мой невысказанный вопрос. — Магистр Изящных Наук. Так записано в дипломе Тэйни Стуре, той юной матери, чью жизнь ты, Лоран, прочел в молоке. Главный спец по эстетическим изыскам и изысканиям.
— Истинная матрешка смыслов, — подтверждает Астроном, кладя ей руку на колено. И продолжает очень серьезно:
— Сложнейшая электронная магия определяет не имена, а наши роли. Можно сказать, воплощенные в нас атрибуты. По традиции, они должны полностью совпасть с установленными издревле, но это получается редко, обычно дело ограничивается девятью-десятью именами из тринадцати. А ныне полностью совпали все ярлыки, а ваше имя к тому же обогатилось неожиданным расширением.
— Мы ведь не… как это? Угрозыск, — говорит Карен на моем родном языке так, что мне слышится «угроза». Но голос его звучит куда как мягче прежнего. — Мы опираемся лишь на то, что слышим от подвергающегося Суду, и то, что нам самим удается в нем понять. И наши приговоры не подлежат насильственному исполнению. Это предоставляется личному выбору и судьбе.
— Лоран, отойдите на минуту от линии обстрела, — просит меня Шегельд. — Вы хороший менталист, а нам нужно уточнить между собой кое-какие формулировки.
Я так понял, что обвинителем никто из них быть не желает. Особенно если учесть известное совпадение этой роли с ролью палача.
Мои отчасти подзабытые сторожа приняли меня за руки и поставили к ближайшей стенке. Попирая ногами здешний поделочный камень, я слышал кожей спины какой-то напряженный шорох, бесплотные подобия голосов — но они вмиг утихли. «О чем там спорить, — подумал я, — либо юрист, либо самый главный».
— Или тот, кто более всех молчал, — ответила девушка.
Маллор?
Тут меня зовут обратно. За краткое время, что понадобилось для секретного заседания, магистерский трон с принудительно-поворотным механизмом исчез, как под землю. Двенадцать сидят, но с очень прямой спиной. И когда я занимаю свое прежнее место в центре счастливой подковы, передо мной встает — не кто иной, как… Танцовщица Эррат. Очень высокая и строгая.
— Ролан. От имени Двенадцати Старших Легенов я оглашаю ваш смертный приговор, непреложный и обжалованию не подлежащий. За похищение и сокрытие, незаконное использование и попытку изменения или даже уничтожения Силта Власти — вы присуждаетесь к ненасильственному истреблению обеих сокрытых в вас сущностей — Темной и Светлой. Однако благодаря крайней степени вашей неуязвимости мы не можем ныне избрать достойный вас способ гибели. Поэтому вы обязуетесь безысходно пребывать в Резиденции и сопряженных с нею подземных пределах до тех пор, пока мы не придем насчет вас к полному и единодушному согласию. Также вы понуждаетесь в течение всего этого времени подвергаться медицинским исследованиям, за полнейшую секретность и неразглашаемость которых мы перед вами ручаемся. Хотя вы отказались от всего, что связано с вашим незаконно обретенным положением в Оддисене, на весь срок вашего земного и подземного пребывания за вами будут сохранены так называемые пассивные права магистра, с которыми вы получите возможность ознакомиться особо. То, что мы решили, вам надлежит принять безоговорочно, однако вы имеете право задать Собранию вопрос. Один-единственный.
— На ком вы собираетесь обкатывать мою смерть? — говорю я сразу и в лоб.
Эррат слегка смущается. Отвечает Салих:
— Вы что, нас за шкуродеров держите? На виртуальных цифровых моделях. Потом будем торговать компьютерными страшилками и заработаем на том особо крупные бабки. И кстати разгрузим коллективные мозги от скопившихся там ужасов повседневного быта.