— Трое за два дня! — воскликнул Митя. — Как тут не уверовать в проклятье.
— Да, да! От пережитого ужаса оставшиеся в живых прежде времени поседели. С тех пор я вынужден брить голову, чтобы не смущать окружающих нелепым видом молодого мужчины с копной старческих волос… Ох-ох-ох, снова отклонился от главного! Простите мою рассеянность, господа. Нужно сосредоточиться… Остановились на ночлег в Воронеже и здесь наш второй зоолог сошел с ума. Проснулся посреди ночи с криком «Колдовство!» и стал рассказывать, что его пытался задушить призрак. Описал жуткое лицо, горящее в темноте, подобно солнцу. Только у солнца свет живой и радостный, а от привидения исходило зеленовато-желтое сияние, а в воздухе витал тошнотворный запах трупного разложения. Мы с Ираклием сошлись во мнении, что прежде чем ехать дальше, необходимо зайти в церковь и причаститься — благо, как раз наступило воскресенье. Что же вы думаете, господа, помогло зоологу причастие?!
— Видимо, нет, — предположил сыщик.
— Нет, нет и нет! — Вострый трижды рубанул ребром ладони по воздуху. — Отведав плоти и крови Христовых, он окончательно лишился рассудка. Стал шарахаться от образов, ломать горящие свечи и вопить, что вокруг демоны. Причем таким визгливым голосом, которого мы прежде не слышали. Будто в него вселился нечистый! Мы с Ираклием и двое священников попытались обуздать, но безумец вырвался и убежал на колокольню. Там заклинил крышку лаза, чтоб за ним не могли подняться другие, пару минут звонил в набат, приказывал прихожанам кланяться золотому барану, а после спрыгнул вниз и разбился насмерть.
— Святые угодники! — извозчик натянул поводья, да так резко, что грязно-белая лошаденка поднялась на дыбы и заржала от обиды. — Да что ты, старая… Плетись помалёху…
Почтмейстер реагировал иначе — поразмыслил немного и сказал:
— А если и вправду одержимость бесами? Это не мистическая чушь, подобные случаи описаны во вполне серьезных журналах. Кто знает, бараний ли череп вы нашли или… Голову черта!
— Да, да. Подобная мысль посещала меня неоднократно, — согласился Макар Макарыч. — Я же своими глазами видел, как это происходит! Наша карета приближалась к Москве. Ираклий сидел напротив. Уставился в одну точку, не говоря ни слова. Потом начал подвывать и раскачиваться, будто зуб у него нарывает. Но на самом деле его постепенно охватывало безумие. И как только мы въехали в лесную чащу, Сабельянов схватил рогатый череп, лежавший под сиденьем, поцеловал в кривозубую пасть и выпрыгнул с ним из кареты на полном ходу. Я думал, расшибется, а Ираклий скатился в овраг и был таков.
— Когда это произошло? — встрепенулся сыщик.
— Месяц назад. Да, точно — девятого августа. С тех пор мне нет покоя. Каждый день я боюсь сойти с ума, а по ночам вижу один и тот же кошмар: скелет барана выпрыгивает из адского пламени и расшибает меня о стену золотыми рогами. Вскоре проклятие затуманит мой разум и, скорее всего, доведет до самоубийства, — Вострый посмотрел на Мармеладова глазами, полными слез, — или еще какой смертельной глупости.
— Нет никакого проклятия.
— Погодите… Вы что, совсем не слушали?! Я же описал, как один за другим мои друзья по альпийскому клубу стали жертвами…
— …коварного обманщика. С самого начала вашего рассказа я понял, что это не удары судьбы и, уж конечно, не месть мифического колдуна. Всех погубил…
— Кто? — хором выдохнули альпинист и почтмейстер, и даже кучер не удержался, обернулся к седокам.
— Э, нет. Вы, Макар Макарыч, требовали не перебивать вопросами. Вот и терпите теперь. Имя убийцы я назову позже. Там более, до редакции «Ведомостей» еще три квартала ехать, — Мармеладов поерзал на скамье, усаживаясь поудобнее. — Беда в том, господин Вострый, что вы смотрели на все смерти в этой цепочке через призму зловещего проклятия, и подыскивали им мистические толкования. Если же взять отдельно каждое происшествие, то вы увидите более простое объяснение.
— Но как же…
— Да вот, хотя бы, смерть геолога. Тонкий прямой разрез поперек горла. Любой городовой, увидев такую рану, скажет, что ее нанесли бритвой или ножом. Но убийца сочинил страшилку о летучих мышах из «той пещеры», и напуганные люди повторили за ним эту ерунду, а потом и сами в нее поверили. Теперь, касаемо лавины. В горах достаточно пальнуть из ружья и снежная шапка скатится вниз по склону, слизывая все на своем пути. Даже я, человек не вхожий в альпийские клубы, это знаю — попадалось в какой-то статье, которую переводил с немецкого… Но отчего же пятеро опытных альпинистов сразу исключили столь очевидный факт? Потому что один из вас — тот, кто тайком крался за ботаником, выбирал надежное укрытие и стрелял, чтобы его угробить, — громче всех кричал: это кара за похищение черепа из гробницы. И никто не взвесил в уме, какая причина правдоподобнее.