Он подождал, когда волшебный уголёк остынет – положил в карман.
Время от времени луна за облаками пряталась – тёмные круглые копны туч-облаков катились по небу, всё плотнее скирдовались над перевалами. Собираясь покидать испепелённую заимку, Подкидыш заметил живые цветы, чудом уцелевшие посреди пожарища – царские кудри; они стояли в центре обугленной поляны, кудрявились под набегающим ветром, который при свете луны казался ветром посеребрённым. «Эти царские кудри выросли там, где упал волосок с головы царевны!» – благоговейно подумал парень, срывая и пряча цветок в тёмную и тёплую утробу заплечного короба.
И только он спрятал цветок – в тёмных кустах и деревьях неподалёку что-то сухо и громко затрещало, захрускало – точно избушка на курьих ножках опять шарашилась. Готовый задать стрекоча, он пригляделся. Нет, не избушка идёт.
При свете луны обозначилась какая-то горбатая фигура, бредущая берегом. Заволновавшись, парень пошарил под ногами – каменюку поднял на всякий случай.
Сутулая фигура человека – по мере приближения – обрастала чёрными лохмотьями, свисающими с плеч, боков. А затем фигура вдруг зарычала медвежьим басом – железным, громоподобным, слегка надтреснутым.
Шагов десяти не дойдя до человека, медведь устало опустился на прибрежный валун.
– Не бойся, парень, это я, – пробасил он, красновато мерцая глазами.
Ивашка догадался, но всё-таки спросил:
– Кто это – «я»?
– Медведядька. Сторож тутошний. Помнишь, ты мне возле бани дал по морде?
– Ну, извини. – Парень пожал плечами. – Я тогда не знал…
– Да ладно, что теперь… – Медведядька поглядел на пепелище. – Видно, мало морду мне мутузили, если я такое допустил.
Подойдя поближе, Простован при свете луны увидел обгорелую во многих местах шкуру медведя. Левая лапа его была «забинтована» какими-то цветами и листьями, помогающими при ожогах – зверобой, подорожник и что-то ещё.
– А кто здесь был? – понуро спросил Подкидыш. Медведядька хрипловато вздохнул.
– Антихрист, – удручённо ответил. – Они ведь Антихриста ждали, вот и дождались. Накликали.
– Кто он такой? Чего молчишь? Я хочу найти… Да я им, сволочам…
Дядька медведь криво и печально усмехнулся.
– Ишь ты, смелый! Да они тебя раздавят, как комара.
– Ну, это, знаешь… Мы ещё посмотрим… Ты только скажи, какой такой антихрист?
– Какой? – Медведядька неожиданно взбеленился, демонстрируя жуткий оскал. – Да вот такой же, как ты!
Растерянно моргая, парень помолчал, глядя на сторожа.
– Что ты болтаешь, башка два уха?
– А ты? Забыл?.. – Медведядька с удивительной резвостью поднялся и одною лапой сграбастал за грудки – рубаха затрещала, теряя пуговку. – Ты забыл, а я-то помню. Ты, Ванька, дураком не прикидывайся.
– Отпусти! Об чём говоришь? Не пойму.
– Об золоте! Об чём… – Медведядька, отпустив его, загоревал, качая обгорелой головой. – Ох, Ванька, Ванька! Ну, зачем ты это сделал?
Парень понуро молчал. С горечью и грустью глядел в ту сторону, куда улетел странный ворон, куда ушла избушка на курьих ножках.
– Зачем, зачем… – Он кулаком саданул по колену. – За тем, что был дурной!
– А теперь? – Медведядька снова зарычал. – Теперь поумнел?
– Да навряд ли…
– Вот в том-то и дело! – Медведядька поднялся, глядя на звёзды. – Босяк ты, Ванька! Недоумок! Ну, почему ты не выбросил тот самородок проклятый? С него как раз и началась вся эта камарилья, вся эта нечисть на курьих ножках…
Нечего было Ивашке сказать. Молча сидел он, голову пеплом сухим посыпал и нашёптывал, как заклятие:
– Босяк и босиз! Босяк и босиз…
Глава восьмая. Босяк и БОСИЗ
Жили-были Босяк и Босиз, так можно было бы начать не мудрёную сказку о покорении этого далёкого таёжного угла. И сразу же возникло бы недоумение. Босяк – это понятно. Босяк, как говорится, он и в Африке босяк. А вот кто такой Босиз – или что это такое? – знает далеко не каждый. А это сокращение – аббревиатура. БОСИЗ – это «Большое сибирское золото», которое однажды открыл босяк по имени Ивашка, петухом расшитая рубашка.