– Упустили! – услышал он перебранку удаляющихся людей. – Рыжий! Как ты оплошал? Старику несчастному не мог надеть браслеты! Теперь полковник шкуру спустит на портянки…
Опасаясь, как бы эти догоняльцы не проследили за ним, старик ещё немного побродил по улочкам и оказался на берегу сонной бухты. Постоял, прислушиваясь. Где-то гремела музыка, цветные фейерверки взлетали в небо, волшебными рыбами на волнах отражались. Бухта Святого Луки – насколько глаз хватало – почти безмятежная, широко и густо засеянная звёздами. И только в скалах там и тут виднелись дыры – прямое попадание снарядов Гражданской войны. (Необыкновенные глаза старика в темноте видели так же, как днём). В кустах неподалёку затрещало и старик заметил голую парочку, страстно вздыхающую, сверкающую голыми частями организма. Сердито сплюнув, он пошёл на пирс, где остро пахло разлитым йодом. На волнах покачивался тёмный силуэт пиратской бригантины, не так давно причалившей.
С чёрного борта сошёл моряк и что-то зашептал на ухо старику.
– Точно? Там? – взволнованно переспросил представитель и, получив подтверждение, протянул моряку золотые монеты.
И после этого старик поторопился пойти в гостиницу, находящуюся на гранитном возвышении над бухтой Святого Луки.
Странно было то, что этот черномазый представитель в гостиницу «Лукоморскую» не вселялся и, тем не менее, дежурная спокойно отдала ему ключ от номера – самые лучшие апартаменты.
Гостиница «Лукоморская» располагалась в бывшем доме творчества, в котором после Гражданской войны хотели открыть бордель, но открыли всё-таки гостиницу. (Хотя народ упорно поговаривал, что бордель тут имеется, только подпольный).
Хозяйничала здесь госпожа Катрина Василискина. В смутную пору Гражданской войны, рассказывают, эта забабёха отсиделась за морями-океанами, а впоследствии причухала сюда на корабле. За границей она изменилась – до неузнаваемости. Силиконовые губы – крупнее коровьих, силиконовая грудь – холмогоры до подбородка. Смекалистая, с творческою жилкой, Катрина Кирьяновна широко развернулась в бывшем доме творчества. В коридорах и в кабинетах, где раньше обретались небожители современной литературы и живописи, произошли потрясающие метаморфозы. На стенах появились такие репродукции, как «Маха обнажённая» Франсиско Гойи – беззастенчивая бестия лежала в золочёной раме. «Обнажённая» Ренуара толстым задом едва не уселась на подоконник. Пышная «Красавица» Кустодиева свесила крепкие ляжки через багет.
Разговоры о том, что в гостинице существует подпольный бордель, имели под собою основание. Хозяйка промышляла этим делом, весьма доходным. Бандерша, как её называли, разбиралась в тонкостях любви. Она понимала: могут быть мужчины просто голодные, как собаки, не разборчивые, жадно хватающие куски горячего бабьего мяса, а могут быть такие великие гурманы, которым подавай царицу Шахерезаду.
И вот как раз одну такую штучку под покровом темноты полчаса назад привезли контрабандисты, торговцы живым товаром. Катрина Кирьяновна только что сходила в подвал, в потайную комнату, где отсыпалась куколка, вдоволь наревевшись от того, что ей сообщили, где она находится и чем ей теперь предстоит заниматься. (Куколку эту привезли под наркозом, как это обычно делают контрабандисты, во избежание хлопот с живым товаром).
Выходя из подвала, хозяйка гостиницы вздрогнула: возле окна стоял «бугай» в милицейской форме, стоял к ней спиной, но Катрина узнала. Глубоко вдыхая и выдыхая, чтобы одолеть мандраж, хозяйка задержалась перед овальным зеркальным озером, в котором она отражалась как неотразимая краса. Одёрнув багровое платье с богатыми блёстками, хозяйка стала театрально выфигуривать:
– Батюшки! Кого я вижу? – Василискина распахнула руки, отяжелённые гроздьями колец. – Здравствуйте, наш драгоценный! Ах, как я рада, как я рада…
Драгоценный круто повернулся, сверкая отрядом надраенных пуговиц и позолотой погон. Это был мордастый полковник Простован, начальник милиции города. На Гражданской войне Простован многократно был ранен, получил в награду орден с брильянтовой соплёй, так среди военных окрестили награду, где вместо брильянта зачастую болталась стекляшка. И тогда же, после очередного ранения, полковник получил второе своё имя – Бычий Глаз. (Правда, ходили слухи, что это женушка глаз ему выдрала, когда он побеждал её на любовном фронте).