- Так, девонька, возьмите с верхней полки синий флакон, у него еще на крышке семигранник. Смотрите с правого края. Он должен стоять то ли третьим то ли четвертым.
Хоуп сняла плащ и аккуратно повесила его на гвоздь, вбитый справа от двери. Под плащом на ней была белая блузка, которая вместе с синей юбкой до колен, наводила на мысль о школьной форме. Маленькая черная сумочка из тех, что носят через плечо, тоже отправилась на гвоздь. Том закрыл глаза и расслабился. Чутье подсказывало ему, что горгона сделает все как надо.
Он представил себе, как сейчас она вытягивается на цыпочках, чтобы достать заветный флакон мысленно скользнул взглядом по ее стройной фигуре от тонких лодыжек вверх по бедрам и спине, потом по тонкой шее. Он представил красивые губы, почти всегда строго поджатые. Тихое звяканье стекла, шаги…
Глаз он так и не открыл, чтобы не видеть раздраженного выражения, которое появлялось на лице Хоуп всякий раз, когда “чертов колдун” попадал в поле зрения. «Ты мне не нравишься», - говорила она всем своим видом, причем настолько яростно, что это обнадеживало.
- Теперь красный круглый пузырек со второй полки, он где-то в глубине и захватите сразу, зеленую бутылочку со змеей на этикетке. Она должна быть с ним рядом. Ах да, еще достаньте из тумбочки полотенце, там вроде оставалась парочка чистых.
- Это все?
- Все. А теперь вылейте жидкость из зеленой бутылки в миску. Возьмите ложку и отмерьте три капли из синего флакона.
- Но инструменты нужно стерилизовать…
Риддл воспринимал их возню, как успокаивающий плеск волн, но этой приятной колыбельной не суждено было звучать долго. Ее оборвал резкий окрик.
- Молодец! Чтобы мы без вас делали, умная вы наша.
- Сайрус… - устало произнес Том, которому не хотелось расставаться с приятной полудремой.
- Вот твой дружок-колдун, он все сделает. И пускай силу не экономит, ему не девять жизней жить.
Риддл сделал то, что ему сказали, потом Хоуп выполнила свою часть работы.
Бесцветная жидкость из зеленой бутылки полилась в миску, три капли из синего флакона заставили ее поменять цвет на пурпурный и через секунду поверхность затянуло кучевыми облаками из густой пены. Вверх потянулись тонкие зеленые струйки, похожие на полупрозрачные ростки, которых становилось все больше. Они мягко шевелились, сплетались и снова разъединялись, будто легкомысленные возлюбленные. В этом было нечто завораживающее. Риддл передвинулся на другой конец скамьи и, подперев голову ладонью, наблюдал за чарами. Никто не произнес ни слова. Призрачные стебли скукожились и пропали, белая пена расстаяла, оставив после себя запах перезревших груш и горку мелких синих кристаллов на дне миски. Ради них все и затевалось. Том был знаком с процедурой: дальше кристаллы следовало поместить в рану. В прошлый раз сынок лекаря Сэмми управился со всем быстро и споро, но от Сайруса расторопности ждать не следовало. Сам старик тоже это понимал и не удивился, когда Риддл сказал:
- Спасибо, дальше я сам справлюсь.
Сайрус собирался поворчать немного, а потом уступить с деланной неохотой, но вмешалась Хоуп.
- Если вы скажите, что нужно делать, я сделаю.
Лекарь мог часами попрекать себя собственной никчемностью, но это не означало, что он готов был позволить желторотой соплячке лезть в дело всей его жизни. Настроение Сайруса снова изменилось и пожалуй нужно было сесть на в конец взбесившуюся метлу, чтобы понять по какой траектории оно рванет дальше.
- Кто ты такая? Откуда взялась? Пришла украсть формулы зелий, знаю я таких как ты…
- Сайрус, оставь ее. Она не воровка. Я за нее ручаюсь.
- Ручается он, как же, как же. Да будь твоя смазливая вертихвотка детоубийцей, ты бы все равно за нее поручился, вдруг лишний раз обломится.
- Сайрус, - снова произнес Том, мягко наполняя слова уверенностью. Контроль над другим человеком требовал не столько силы, сколько сосредоточенности. К счастью сознание старика было восприимчивым, как мягкая глина и даже больше. Оно с радостью приняло бы любую форму, навязанную чужой волей. - Мисс Смит - хорошая, честная девушка. Расскажи ей, что нужно делать.
- Если ты так говоришь, Том… - лекарь сник.
- Да, можешь мне поверить. Никто не украдет ваши формулы, - еще немного убеждения. Риддл старался не давать воли раздражению. «Да, когда же ты наконец подчинишься!», - эта мысль билась в голове, готовая подмять и раздавить чужую личность. - Потом ты сможешь пойти отдохнуть. Я уверен, ты очень устал.
Сайрус громко сглотнул и кивнул. Покрасневшие глаза наполнились слезами. Настолько же никчемным он стал. Лекарь нервно облизал губы и потер подбородок. “Слишком много жалости к себе”, - подумал Том. Ему не в первый раз пришло на ум, что для некоторых людей смерть - лучший выход.
- Все очень просто, - Сайрус отвернулся от Риддла и несколько удивился, обнаружив Хоуп на прежнем месте. При желании она умела превращаться в «невидимку». - Главное аккуратность и терпение. Берете кристалл, подносите к ране, держите некоторое время, пока он не начинает немного подтаивать, а потом осторожно опускаете в рану. Тоже и со следующим, и так пока след от укуса полностью не заполнится. Потом распрямляете порванную кожу и обрабатываете края раны мазью из бутылочки. Дальше работает магия. А Том уже сам наложит повязку. Вот и все. Справитесь?
- Да.
- Тогда возьмите под столом табурет и приступайте. Меня голова опять подводит. Нужно немного полежать. Вы меня извините.
- Не волнуйся, Сайрус, все будет в порядке.
Лекарь уковылял прочь и будто унес с собой грозовую тучу. Но после его ухода горгона не стала разговорчивее. «Наколдуйте дезинфицирующие чары и положите руку на полотенце», - вот и все что услышал от нее Том. Не дожидаясь инструкций, он сам убрал повязку. Желание почувствовать чужую заботу, ее заботу, было на удивление сильным. Риддл не стал отказываться от помощи. Он забыл про страх показать другими свою слабость.
Сам процесс лечения напомнил Тому его попытку собрать разбитый магический шар. Он также аккуратно брал маленькие кусочки пинцетом и пытался подогнать один к другому, чтобы снова создать нечто целое. Это была скучная и утомительная работа, которую ему захотелось бросить уже через пять минут. Хоуп могла похвастать большим терпением. Она аккуратно брала каждый кристалл и бережно, будто в нем была маленькая жизнь, опускала в рану. И ни упрека, ни жалобы, ни звука. Том, как все мужчины, любил пожаловаться на женскую болтовню, но теперь он изменил свое мнение. Пусть лучше женщина трещит без умолку, чем молчит. Ведь когда она молчит, сам черт не угадает, что у нее на уме.
Взгляд медленно скользил по ее щеке, задержался на шее чуть ниже уха. Когда нибудь он поцелует ее сюда, сначала в губы, а потом сюда, но не страстно, а нежно…
- Прекратите меня разглядывать. Это отвлекает.
Риддл послушно (чего сам от себя не ожидал) закрыл глаза. Ничего не мешало нарисовать ему лицо Хоуп при помощи воображения. Сквозь запахи перезрелой груши, пота и грязи пробивался будоражащий аромат сирени. Его клонило в сон. В тепле, рядом с ней, было спокойно и совсем не страшно.
- Хотите верьте хотите нет, а Сайрус когда-то был хорошим лекарем, - сказал он, стараясь отогнать дремоту, что было сложно сделать, не открывая глаз. - Очень давно его называли чудотворцем. Но у него с детства был острый слух, а потом он заболел чем-то вроде драконьей хвори, точно не знаю. И во время болезни слух из острого стал сверхчувствительным. Любые звуки сводили его с ума. И ничего не помогало. В магическом мире не любят говорить о том, что чистокровкам многие зелья, как яд, такова плата за частые близкородственные браки. Им больше пользы от магловских лекарств, чем от магических. В этом есть своя ирония, не думаете? Конечно, любой из них будет магией клясться, что никогда в жизни не станет принимать ничего из того мира. Но это до тех пор, пока боль не скрутит чистокровку в бараний рог, тогда он будет есть коровий навоз прямо с земли, лишь бы только стало легче. Для таких случаев, а еще для нищих, в Мунго держат запасы морфия, он хорошо облегчает боль. Только Сайрус верно говорит, у любого лекарства есть свой побочный эффект. Например, ты не замечаешь, как быстро скатываешься вниз, пока не заканчиваешь свою блестящую карьеру в Лютном переулке.