- Не бойтесь, нас никто не услышит.
- Спасибо за заботу, - между бровями появилась морщинка, которая яснее слов дала понять, что веселая часть ее истории закончилась. - Отец забрал меня, когда мне исполнилось двенадцать лет, перед тем как начались изменения. Месяц я лежала в постели с высокой температурой, настолько слабая, что не могла самостоятельно дойти до ванной. Потом жар спал, но змеи на голове остались. Как оказалось, они не были частью бреда. Сначала, я попробовала их отрезать. Бесполезно. Тогда я поняла, что превратилась в чудовище и решила покончить с собой, но не смогла довести дело до конца. Не хватило смелости.
Том наблюдал, как тает ее сигарета. Затяжки были быстрыми, под четкий ритм торопливой речи с короткими паузами между предложениями. Он не мог посмотреть ей в глаза.
- Вы не обязаны рассказывать мне о…
- Разве вы не этого хотели? – лицо Хоуп стало задумчивым. Она хмурилась, переводя взгляд то на сигарету, догоревшую до фильтра, то на пеплоеда. Весь ее сосредоточенный вид давал понять, что для нее нет проблемы важнее, чем решить: затушить ли сигарету о липкий подоконник или кинуть ее в жабью пасть прямо так. Пеплоед выкатил розовые студенистые глаза, из пасти вылетело нетерпеливое «квуок». Видимо, это следовало понимать, как согласие на «прямо так».
- Вы, женщины, любите заставлять мужчин чувствовать себя виноватыми.
- А что вы не этого хотели? – с неприкрытой издевкой повторила горгона, скрестив руки на груди.
- Нет, я…
- Предполагается, что сегодня мы будем раздеваться, так что мне в любом случае пришлось бы коснуться этого вопроса, - ее губы дрожали, но пальцы, расстегивающие пуговицы на манжетах, действовали уверенно и твердо. Она задрала рукава и выставила руки ладонями вверх.
Том увидел один длинный кривой шрам на правой и два небольших на левой. Он вздрогнул и с сигареты, которая забытая тлела в его правой руке, упал пепел. Жаба тут же оживилась. Леденцово красный язык растекся по подоконнику, поглотил наполовину почерневшую спичку, потом тонкой струйкой устремился к полу. Риддл отступил на шаг. Сигарета выпала из пальцев. Тем временем язык уже извивался по полу тонкой, но быстрой речкой, в которой утонули и крохотные частички пепла и еще дымящаяся сигарета, а заодно и крышка от пивной бутылки. Том и Хоуп оказались по разные стороны извилистой красной линии и смотрели друг на друга не слишком дружелюбно. Они больше походили не на будущих любовников, а на старых врагов, что ищут повод для новой ссоры.
- Как видите, мистер Риддл, шрамы не лучшие друзья девушки, но вы ведь не из брезгливых, - Смит поправила рукава и застегнула манжеты.
Том не стал обращать внимание на то, что она обращается к нему по фамилии. Пусть называет, как хочет, он больше просить не будет.
- Нет. А вы, надеюсь, не настолько глупы, чтобы повторить попытку.
- Не настолько храбра. Я, видите ли, тоже боюсь смерти, но если я совершу нечто совсем…
- Вы себя не убьете. Я вам не позволю.
- Кто вы такой, чтобы лезть в мою жизнь?! - Хоуп, прямая и напряженная, резко зажмурилась. В глаза бросалось ее сходство, но не с человеком и даже не с чудовищем, а с до бела раскаленным железным прутом. Тому точно не стоило дальше ее злить, к сожалению, природа не позаботилась облегчить ему жизнь, наделив терпением.
- Я - ваша чертова судьба.
Издевательский смешок в ответ заставил стиснуть зубы.
- Я не дура и могу представить, чего вы добиваетесь, - Хоуп сжала пальцами переносицу, открыла глаза, но уставилась не на Риддла, а в окно. Еще больше черных прядей вылезло из узла на затылке, теперь они беспокойно терлись о ее щеку, красную то ли от гнева, то ли от смущения.
- Да? Так, поделитесь со мной вашими умными мыслями.
Она шагнула вперед, взгляд опушен в пол. На грязной плитке выделялась кривая полоска чистоты. Жабий язык, оставив этот шрам, вернулся в бездонное брюхо пеплоеда, который все еще торчал в подоконнике, рассчитывая на добавку. Откуда магической несуразице было знать, что если двое взялись выяснять отношения, то ничего хорошего ждать не стоит, лучше сразу убраться подальше.
Хоуп остановилась в нескольких дюймах от Риддла, на расстоянии подходящем для поцелуя или, о чем Том подумал в первую очередь, для удара коленом в пах. Потом она медленно подняла глаза.
- Есть три варианта развития событий: плохой, похуже и самый худший. Плохой заключается в том, что вы затеяли все это, чтобы обманом добиться того, чего не смогли добиться силой. Вы рассказываете красивые сказки, в расчете на то, что я, как последняя глупышка, в них поверю и сама захочу поучаствовать в ваших экспериментах или что вы там задумали.
- Да, конечно, обманешь вас … - Риддл хмыкнул. За иронией скрывалась неуверенность, вызванная ее твердым, острым взглядом. Женщину, которая так смотрела, не хотелось тащить в постель, от нее хотелось убраться подальше. Том остался стоять на месте, а Хоуп, проигнорировав его слова, продолжила:
- Так же я не исключаю возможность того, что вы на самом деле мной увлеклись и собираетесь закрутить интрижку. Когда я вам надоем, вы или бросите меня или опять же постараетесь втянуть в магические опыты, а может продать любому, кто даст хорошую цену. И последний вариант самый худший: ваши слова - правда, вы в меня влюбились. Но если я и дальше буду потворствовать вашим чувствам, то рано или поздно забуду о том, кто я есть. А чудовище, мистер Риддл, всегда должно помнить, что оно – чудовище. Ради собственного выживания и безопасности окружающих.
- Значит, от меня вы ничего хорошего не ждете. Тогда зачем вы пошли со мной?
- В доме, где я снимаю квартиру, тонкие стены. Соседи почти каждую ночь занимаются любовью. Энергично, громко и с большим восторгом, будто обнаружили рай у себя в кровати. Уверена, послушав их, вы бы тоже захотели хотя бы раз в жизни побывать по ту сторону стенки.
- Так все дело в любопытстве?
- Мотив ничем не хуже другого, – взгляд Хоуп больше не колол, его притупила обреченность, которая тоже на свой лад причиняла боль.
- Вы достойны большего.
- Я - чудовище. Смерть – вот все что я заслуживаю. Именно я превратила в камень тех мародеров в Шмаркседе.
- Я догадался, но вряд ли из-за их смерти мир стал хуже.
- Да, я говорю это себе ночью, когда не могу уснуть. Только кроме морали, которую можно вертеть, как угодно, еще есть последствия. Безжалостные, неумолимые факты. О них я думаю тогда, когда мне начинает казаться, что у меня есть право решать, чья смерть сделает мир лучше. Бросая бомбу в конкретного человека, нельзя угадать, кого еще заденет осколками. В тот раз задело вас.
- Вы не виноваты, - Том погладил ее щеку, провел сухими одеревеневшими пальцами по затылку.
- Не трогайте волосы, пожалуйста.
- Хорошо, - Риддл не убрал руку, хотя это было его первым побуждением. Одернуть, отступить, огрызнуться. Но ее глаза… Даже дурак, заглянув в них, понял бы, что бессонных ночей в ее жизни было намного больше чем спокойных. Том согнул пальцы и осторожно провел по линии подбородка, чуть поддел ее голову вверх. – Мы сделали много нехороших вещей, но мы еще можем спастись, если будем держаться друг за друга.
Хоуп печально улыбнулась и взяла его ладонь в свою.
- Рука больше не болит?
- Зудит, как черт, которому не удалось никого сбить с истинного пути. Вы сунули мне в рану ежа?
- Нет, - она хмыкнула. Том почувствовал себя лучше и увереннее. – Мне рассказывать дальше?
- Если вам тяжело, то не нужно…
Хоуп выпустила его руку, потянулась к сумочке, передумала. Риддл не мог просто стоять и смотреть, как прошлое забирает все больше власти над ней. Он привлек горгону к себе, и, наверно, допустил очередной промах. Ее тело было неподатливым, оно будто заледенело. Колдун не удивился, от плохих воспоминаний его тоже бросало в холод. Хоуп согрелась не сразу. Но вот по ее спине пробежала дрожь и напряженные мышцы расслабились. Голова опустилась ему на грудь.
- Мой отец мечтал создать гибридную расу, совершенный биологическим вид, все качества которого имели бы приставку «сверх». Подбирая наилучшее сочетание, он оплодотворял своим семенем разных нелюдей: оборотней, гоблинов, водяных… Большинство попыток закончилось неудачей. Я была его первым по настоящему крупным достижением. Далека от идеала, но вменяема, жизнеспособна и не уродлива. Поверьте, моим единокровным братьям и сестрам повезло намного меньше. До превращения отец не слишком интересовался мной, он платил Роуз, несколько раз в год обедал с ней и выслушивал ее отчеты. Наверно, она считала его порядочным человеком, который по мере сил пытается устроить судьбу внебрачной дочери. Думаю, он ей даже нравился, хотя совсем не походил на мужчину с амбициями. О его планах создать богоподобное сверхсущество она, конечно, ничего не знала.