Держа на ладони грязный обсиженный садок, он заглядывает туда, как заботливая мать, и дует между прутьев, делится теплом с пернатыми. В садке сидят лохмоногие турманы, окольцованные, как бойцовые петухи, с выбитыми инициалами Блистанова. Вместе с дудочками для обучения канареек клеймо лежит у него в кармане, рядом с личной печатью, на которую он неуклюже дышит и без угрызения совести ставит на рецепт.
Он вынимает из бокового кармана кошелек, набитый крупными деньгами, и дает сдачу голубятникам, с которыми не допускает панибратства. В их окружении он блещет как Сарданапал и пользуется у них почестями, ибо врач в такой компании — явление мифическое.
Расталкивая толпу, к нему пробирается другой любитель природы, спившийся музыкант Илья Басов. В руках он держит клетку с цветным попугаем. Ядовито-синий попугай с шафрановой грудью горит на солнце, как морской залив, налитый купоросом. Попугай предназначен для Ефимыча, чтобы скрасить его одиночество. Ефимыч торгует кормом. На прилавке перед ним разложены мешочки с травами, в которых насыпано черт знает что, вплоть до махорки. Но главная статья его дохода — это черви в спичечных коробках. Иногда червю удается уйти из плена, и он ползет по рукаву его грязного плаща. Ефимыч спокойно водворяет его назад и приговаривает:
— Дальше хозяина не уйдет.
Крупный сальный старик с кабаньей щетиной на лице, Ефимыч не считает нужным чистить яйцо и вместе со скорлупой закладывает его за щеку. Так каменотесы однажды выпивали в городском саду и закусывали шоколадными медальками, отправляя их в рот вместе со свинцовой оберткой.
Сегодня Илья продал филина, в сотый раз переходящего из рук в руки, потому что он кричит по ночам, как ребенок. На выручку от филина решил угостить Блистанова. Блистанов выпить не дурак на чужой счет. Илья подходит к нему и с размаху здоровается за руку:
— Выпить не хочешь?
Блистанов моргает ресницами и не знает, что ответить:
— После рынка обсудим.
Басов с рвением предлагает свои услуги:
— Жди меня здесь, я быстро сбегаю за водкой.
— У меня сейчас с деньгами туго, — соврал Блистанов, порылся в кармане и задержал зажатый кулак в воздухе, как над подносом в церкви.
Басов фамильярно рассмеялся:
— Ладно, спрячь, я угощаю!
— Только пойдем к тебе, ко мне нельзя, — с достоинством сказал Блистанов.
За столом Блистанов вел себя неприступно и важно, врал, как сивый мерин. После первой рюмки признался, что ненавидит своих больных и вешал бы их на люстре. Нищая обитель Басова располагалась на мансарде. Потолок был в трещинах, как дно пересохшей речки, закопчен и затянут паутиной. Хозяин облокотился на клавиши рояля, залитые вином и заляпанные пеплом, и задавал куплеты Мефистофеля. Жабья физиономия Гёте смотрела на них со стены. Надушенный и завитой Блистанов брал вилку через платок и украдкой поглядывал на уровень в бутылке.
— Откуда у тебя такая шевелюра? — польстил Басов. — Ты похож на дамского дирижера.
— Я никому не доверяю свою расческу, даже жене, — бессовестно похвастался коновал.
В выборе друзей Блистанов осторожен, но тут дал маху. Ходит он к Басову потому, что там вино рекой льется и некому их одернуть. А еще их роднит музыка: дома у Блистанова стоит разбитое пианино, ободранное, с отставшей вздутой фанеровкой, пригодное лишь для того, чтобы вынести его во двор. Блистанов мечтает научиться подбирать на нем Кальмана. Однажды Илья взял и похвалил этот фортепляс — с тех пор обладатель сокровища остался признателен ему до конца жизни.
Ему перевалило за пятьдесят, а он женился на молодой парикмахерше, польстившейся на его автомобиль, и боится, что возмутитель спокойствия раскроет ей глаза на несостоятельность их брака. Поэтому к себе он сделал доступ затруднительным и никого не пускает, держит ее, как в гареме. Редко собутыльнику удается перешагнуть порог его дома, а если Блистанов нечаянно откроет дверь, то тут же начинает поспешно собираться, сделав вид, что у него вызов.
Просидев два часа у Басова и выпив лошадиную дозу, Блистанов сильно захмелел и не мог встать со стула. Когда он с трудом поборол себя — растопырил руки, как глухарь, и остался так стоять на месте. Сколько Басов ни бился с ним, провожая его до дому, Блистанов не выдал ни одной тайны.