Живет Адрианыч в сарае, очень любит публику, к нему сходятся отовсюду, чтобы послушать его.
— Адрианыч, где твоя губа?
— Вырвала лайка, я пьяный полез к ней.
— А крупная собака?
— У-у-у! Лучше не подходи, привязана к чугунной свае на двух цепях, медведя сбивает лапой. Еще никто не осмелился подойти к ней, кроме меня! Я хотел ей пасть открыть.
Хоть он и стар, но крепок необычайно. Осанка страшная: гнутый, с растопыренными пальцами, как клешни краба, на деревянной ноге. Эта нога не снимается тридцать лет и роднит его с пиратами. За длинную жизнь Адрианыч освоил часовое ремесло. За отсутствием отвертки манипулирует ногтем, желтым от никотина и загнутым, как у орла.
— Адрианыч, почини часы.
— Не могу, стал плохо видеть.
— Ну почини, ради бога, я только тебе одному доверяю.
— Не приставай, иди в мастерскую, там починят, они все мои ученики. А что у тебя с часами?
— Часовая стрелка неправильно показывает час.
— Это пустяк, нужно слегка пристукнуть кувалдочкой…
Адрианыч считает себя знатоком в этом деле, но в ссылке таланты его обречены на гибель.
— Адрианыч, скажи, какие часы самые лучшие?
— Японские.
— Откуда ты знаешь?
— Брали японские часы и били их об стену — а они идут! Потом бросали в воду — опять идут! Тогда клали в чайник и кипятили — все равно идут, как назло!
Сидя у окна против солнца, выпускал изо рта густые клубы синего дыма. Клубы, освещенные косым лучом, плавали в солнечном свете, вращались, медленно ползли и сгущались кучевым облаком. Еле видный в нем, он выпускал эти клубы, как сказочный змей, и врал:
— Три собаки-геолога нашли месторождение. Геологи никак не могли распознать его, уж больно глубоко оно залегало. Тогда пустили собак — и они сразу же нашли!
— Каким образом?
— Чуют, бляди!
— Откуда ты знаешь?
— В журнале написано. А сколько они так нашли — на большие миллионы!
Адрианыч схлебывает слюну, затягивается, бесконечно долго выпускает едкое облако и продолжает:
— Этим собакам золотые зубы вставляют и лечат на постелях! Одна из них знает двести восемьдесят слов…
Адрианычу подносят стакан вина, угощают семгой и чуть ли не молятся за него в церкви, лишь бы он побольше рассказывал.
— Адрианыч, скажи, в тайге можно заблудиться?
— Можно. У меня сын заблудился в тайге и чуть не погиб там.
— Расскажи, как это случилось?
Адрианыч тянет, набивает цену, чтоб его просили как следует.
— Адрианыч, ну расскажи, пожалуйста! А мы и не знали, что у тебя есть сын.
— Есть. Сейчас он поплыл на барже за картошкой, вернется теперь не скоро.
— Хочешь, я подарю тебе электробритву? Только расскажи, как сын заблудился.
— Что ж тут рассказывать? Тайгу знаю всю как свои пять пальцев. В лесу можно жить без пищи двадцать четыре дня. Этого дурака, сына моего, нашли на восемнадцатый день. Восемнадцать дней не курил, и спичек не было с собой. А я ему говорю: «П..... ты Ивановна, шел бы на восток!»
Адрианыч не знает ни одного писателя, зато знает всех маршалов и очень силен в политике, хранит старые газеты, желтые от времени, какими оклеены потолки в избах.
— Адрианыч, ты видел фильм, как Гитлер уничтожил Еву и собаку?
— Сначала собаку, потом Еву, — внес поправку Адрианыч.
— А зачем ему понадобилось уничтожать собаку?
— Она много знала. Помнишь, в фильме, когда их сожгли обоих, в золе нашли золотую челюсть собаки?
— Значит, собака была с золотыми зубами?
— А как ты сам думаешь?
— А зачем ей золотые зубы?
— Чтобы холестерин не откладывался…
Как-то раз Адрианыч поймал змею и принес ее в лукошке, чтобы добыть яд для своего радикулита. Надежно заточил ее в банку и накрыл камнем. Разговорились о змеях:
— Адрианыч, чем отличается уж от змеи?
— Разве ты сам не знаешь?
— Не знаю.
— Чему вас только учат в школе? Уж сидит на яйцах, а у змеи детеныши изо рта летят…
— Как изо рта летят?
— Как карандаши летят.
Зная, что Адрианыч не испугался открыть пасть собаке, спросили его однажды: случалось ли ему повстречаться с волком? На сей раз Адрианыч проявил скромность и сказал, что, слава богу, судьба миловала.
— Ну, а хоть видел своими глазами волка?