Когда мусульмане в 1187 году вновь захватят Иерусалим, то есть нарушат сам бизнес, тогда крестовые походы возобновятся (единственный между этими событиями большой поход в 1147 году был вызван опасной для проекта угрозой христианским княжествам на востоке и проповедовался Бернаром Клервоским, отцом-основателем ордена тамплиеров, работающих на том направлении). Но к этому времени уже создана инфраструктура альтернативного пути паломничества в Сантьяго-де-Компостела.
Первый крестовый поход — далеко не единственный, связанный с эпидемиями, видениями и религиозным психозом. Альбигойский крестовый поход (начался в 1209 г.), сыгравший важную роль в учреждении инквизиции, рисует нам сходные картины как пропаганды, так и помешательства:
И вскоре множество монахов стало трудиться над тем, чтобы зажечь народные страсти, обещая по всем церквам и площадям Европы вечное спасение будущим крестоносцам. И долго тлевшая искра вспыхнула ярким пламенем. Чтобы понять, с какой силой разгорались в средние века народные страсти, мы должны помнить, как легко народы той эпохи поддавались впечатлению минуты и доходили до исступления, о котором у нас сохранилось лишь одно воспоминание. В то время как проповедовался этот крестовый поход, многие города и посады Германии наводнились женщинами, которые, не имея возможности удовлетворить свое религиозное рвение вступлением в ряды крестоносцев, раздевались и голые бегали по улицам и дорогам[90].
Для детского крестового похода (1212 г.) подстрекательства церкви, похоже, не понадобилось. Хватило лишь пары явлений Христа пастушкам. «Религиозный экстаз, за которым, как и во времена Петра Пустынника, скрывались вновь ожившие надежды обездоленных крепостных, словно эпидемия, охватил массу людей»[91]. Результат известен и напоминает уже обкатанный сценарий «похода бедноты» — почти все дети погибли, а несколько тысяч выживших были проданы в рабство тем мусульманам, с которыми дети собирались воевать.
Еще более ярким признаком умоисступления той эпохи является крестовый поход детей, которые тысячами бросали свои дома. По всей стране можно было видеть толпы детей, направлявшихся в Святую землю без всякого предводителя или проводника; на вопрос, что они хотят делать, они отвечали просто, что идут в Иерусалим. Тщетно родители запирали своих детей на замок; они убегали и пропадали. Не многие из них вернулись домой, и вернувшиеся не могли ничем объяснить бешеное желание, охватившее их[92].
Детский крестовый поход выглядел настолько непонятно и мистически, что долгое время даже витали сомнения в его реальности. Но в те времена это было в порядке вещей.
В этом человеческом сообществе, переполненном страданиями и каждодневными страхами, среди галлюцинирующих и ясновидящих, случается все, даже невозможное. Историки подтверждают реальность одного из наиболее невероятных событий той эпохи — детского крестового похода 1212 г. В нем долго видели лишь воплощение народной легенды, однако наука доказала, что этот необычный эпизод принадлежит истории[93].
Далее французский историк Ашиль Люшер, не зная того, указывает на характерные признаки эрготизма во время детского похода: «Хронист Альберт де Стад сообщает, что в Льеже сотня женщин, одержимых религиозным энтузиазмом, билась в исступленных конвульсиях. Та же истерия, вне сомнения, способствовала и созданию во Франции войска, ведомого пастухом из Клуа»[94].
Связаны с видениями и истерией также и крестовые походы пастухов 1251 и 1320 гг., народный поход 1309 года и некоторые другие. Особенно впечатляюще выглядел крестовый поход пастухов в 1320 году, о котором даже Морис Дрюон писал: «Вскоре после этого над всей Францией пронесся вихрь безумия. Какой-то слепой, полумистический порыв…» Покинувшие свои семьи и деревни крестьяне в возрасте от пятнадцати до двадцати лет, которым девушка в образе голубя велела организовать новый крестовый поход против иноверцев, в результате объединились в бродячие банды, опустошавшие Европу. А на следующий год движение плавно перетекло в «заговор прокаженных», которые якобы отравили воду по всей Франции. Обезумевший народ массово предавал сожжению обитателей лепрозориев и истреблял евреев, догадываясь, что дело в каком-то отравлении, но виня не хлеб, а воду, и веря, что коварные прокаженные как-то смогли отравить даже все полноводные реки.
90
Lea, Henry Charles. A History of the Inquisition of the Middle Ages. Vol. 1. (1888). Kessinger Publishing, 2004. p. 147.
93
Люшер, Ашиль. Французское общество времен Филиппа-Августа / Перевод с фр. Цыбулько Г. Ф., СПб: «Евразия», 1999. С. 30.