Подойдя к перилам, я с восторгом посмотрела вдаль: парк, лес академии и виднеющаяся вдалеке стеклянная крыша Виллы Мистерий, все блестело и переливалось серебром. То тут, то там, вспыхивали огоньки и тут же гасли, как будто это было родное электричество, меняющаяся неоновая подсветка.
- Сегодня самая волшебная ночь в году, - неспешно подходя ко мне сзади, ровным голосом проговорил Господин Эн.
Сглотнув и не имея представления, как строить с ним разговор, я все же решилась.
- Не хотите сказать, как вас зовут на самом деле, да и вообще кто вы такой?
Облокотившись спиной о перила, он посмотрел на меня и улыбнулся:
- К чему эти пошлости? Давайте мы с вами просто загадаем желание, сегодня может сбыться все, надо только желать этого всем сердцем.
Стараясь не обращать внимания на ослабевшие руки, я смело поинтересовалась:
- И чего же желаете вы?
- Я думал, вы прекрасно знаете, - удивился ночной король Диоскурии и чуть погодя добавил, - вас, конечно.
Звучало как приговор, но внутри все бунтовало и требовало выхода: я не вещь, чтобы кто-то захотел, да купил. Ядвига права, все мерить деньгами нельзя, это не поступки.
- Кажется, я уже давала ответ на ваше письмо, ничего не написав.
- Я знаю, но дело в том, что я уже не спрашиваю.
Угрожает? Вроде мужчина был спокоен, смотрит ровно, без злости или превосходства надо мной, но я все равно скривилась, так мне стала неприятна эта ситуация:
- А вот это вы зря. Меня-то как раз и надо спрашивать. Вы, конечно, можете надавить, сунуть деньги преподавателям, властям, кому угодно и доказать свою правоту, но это воздействует только на закон и умы тех, кому все это нужно. Со мной это не пройдет, я не собираюсь следовать договору, который вы хотите подписать с аз-Зайтуном.
Казалось, он совсем не удивлен моей вспышкой, даже ожидал нечто подобное и вдруг предложил:
- Я могу сделать все то, о чем вы сказали, а могу и не сделать. Вы же понимаете, что в случае, если я стану настаивать, ваша жизнь может превратиться в ад.
Пугает, но не настолько, чтобы превратиться в обезьянку, которую по праздникам станут показывать друзьям, а в остальное время держать в клетке.
- Можете, - легко согласилась я, пытаясь загнать непослушную вьющуюся прядь за ухо, но она была такой короткой, что все время лезла в глаза и отвлекала внимание, - но не думайте, что я буду сидеть, сложа руки. Поверьте, я тоже могу сделать так, что вы возненавидите весь белый свет, и давайте не будем мериться, кто круче.
- Почему? – Ричард так резко повернулся ко мне всем корпусом, что я испуганно дернулась, - забудьте все то, о чем мы сейчас говорили. Я на самом деле просто хотел вам помочь, если со временем вы станете доверять мне и решите добровольно стать моей женой, то поверьте, я стану самым счастливым на свете, но не собираюсь принуждать вас к этому. Не хотите, живите так, как жили и знайте, что больше никто не сможет диктовать вам свою волю.
Светлые, какие-то хрустальные глаза Ричарда слегка потемнели или это уже игра моего уставшего разума? Моргнув, я отвернулась, чтобы не смущать себя подобным зрелищем и глухо пробормотала:
- Откуда вы узнали, что я искала возможность, избежать этого? Мы ведь виделись один раз и то, не разговаривали, а даже если вы и собирали обо мне информацию, об этом знают только мои близкие друзья, а это очень ограниченный круг. Но главное, зачем такие жертвы? Вы же понимаете, пару лет и я сбегу из этого города, как из проклятого места.
- Я буду надеяться, что вы позовете меня со мной, - тонко усмехнулся он, не сбираясь отвечать на первый вопрос.
Вглядевшись в него, я потребовала:
- Снимите маску.
- Сниму, если вы сыграете со мной.
Это не король города, это демон азарта!
- Во что?
- В покер, - мужчина достал новенькую колоду и фишку, - если я выиграю, вы согласитесь хотя бы попробовать принять мою помощь и уж во всяком случае, не отвергать ухаживания. Если я проиграю – то просто сниму маску и исчезну.
И тогда я достанусь Гаспару де Кирога. Двойственная и очень неприятная ситуация и черт знает, что делать. С другой стороны, я ничего не теряю, если соглашусь, только если…
- Нет, - тяжело вздохнув, я была вынуждена отказаться от его помощи и надеяться на последний свой ход – поступление в Орден, - я люблю другого, и пусть у нас не складывается, мы не понимаем друг друга и даже не можем нормально поговорить, но играть в такие игры за его спиной я не хочу. Не заставляйте меня чувствовать себя предателем, а вас сволочью, который воспользовался безвыходным положением женщины.
Ричард отреагировал неожиданно, он пошатнулся как от удара и прохрипел:
- Я могу узнать, как его зовут?
- Зачем? Впрочем, вам это имя все равно ничего не скажет или вы хотите неожиданно как-нибудь подстеречь его?
Это было оскорбление, я знала, что задеваю его этим, но ничего не могла с собой поделать.
- Я ничего ему не сделаю, просто хочу знать, кого может полюбить такая женщина?
Помолчав некоторое время, я кратко рассказала про Самаэля, а потом мы долго молчали и смотрели, как тихо падает снег. Холодно не было несмотря на то, что мы были легко одеты, а температура воздуха опустилась ниже восьми градусов.
- Мне жаль, - тихо сказала я, потому что нужно было как-то заполнять эту пустоту, - если бы не он, я бы потеряла голову, смешно, но в вас чувствуется что-то близкое и родное, так же, как и в нем.
Что-то тихо зашуршало, я увидела, как к моим ногам упал плащ, а затем и маска. Честно говоря, я уже не хотела знать, как он выглядит, потому что так будет гораздо тяжелее забывать, но любопытство победило, и неуверенно повернула голову. А потом…
А потом кровь прилила к вискам, и я в бешенстве закричала:
- Ты? Да как ты мог!..
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.
- Ты… - я стояла прямо, как натянутая струна и не знала, что говорить.
Вернее, знала, но такими словами выражаться не принято, хотя если бы в голове не вертелось столько выражений одновременно, я бы обязательно что-то выдала. Поэтому все, что мне сейчас было доступно, это пытаться воспламенить взглядом что-нибудь на одежде Самаэля. Надо сказать, подготовился он к встрече прекрасно: лаковые туфли со слегка удлиненным носом, бежевая шелковая рубашка и стильный жилет с блестящими ромбовидными пуговицами, удивительно дополняли благородные черты лица синигами и его новую прическу. Зная, что я в принципе не воспринимаю мужчин с длинными волосами, он словно перед самым выходом взялся за хвост и обрезал его ножом под самый корень. Теперь на голове красовались неровные белые пряди, придавая ему мальчишеский хулиганский вид.
Самаэль смотрел на меня хрустальными глазами побитой собаки, хотя чувствовалось, что в тайне он собой горд и не понимает причину моего недовольства. А я-то гадала, почему этого мерзавца нигде нет, сейчас же меня выдадут замуж, а он даже не узнает об этом. Вернее, узнает, но только исправить уже ничего будет нельзя, по крайней мере в моем голове, я бы просто вычеркнула мужчину из своей жизни и все.
Так и не придумав, что именно вычленить из всего, что мне хотелось ему сказать, я занесла руку для удара и буквально высекла пощечиной искры. Будь он человеком, точно бы упал, столько злости и силы я вложила в свое движение! В молодого мага хотелось от всей души плюнуть, развернуться и уйти, хотя бы для того, чтобы немного остыть, но меня что-то крепко держало на месте и даже не дернуться не давало.
- Зачем вообще ты устроил весь этот маскарад? – прорычала я, беря его за грудки и встряхивая, - проверял? Только вот на что именно, мне не понятно? А главное, как, понравились результаты?
- Прости, я знаю, что все это ужасно и глупо, мне действительно не следовало затевать всю эту историю, но, право слово, я не удержался.
Это прозвучало неестественно, он и сам это понимал, стоя облокотившись о перила и едва сдерживая улыбку. На моей памяти это был чуть ли единственный раз, когда он так спокойно и безмятежно смотрел на меня, не изображая из себя железного воина, одного из тех, кого обычные люди со страхом называют вестниками смерти. Он был… как-то уверенно счастлив и не считал нужным скрывать это, и самое ужасное, я сама дала ему для этого повод, сказав, что люблю. Не знаю, для чего на самом деле он выдумал этого Господина Эна, но своего он явно добился. Иначе б не светился как лампочка Ильича! Огрей я его сейчас бревном, он бы даже не поморщился.