- Да слышу, слышу, не верещи ты так, - рассеянно отозвалась я на душевные муки подруги, а сама вглядывалась в знакомые черты на портрете.
Со следующей страницы на меня смотрела белокожая зеленоглазая девушка лет шестнадцати. В каждой черточке, в гордой посадке головы с пышными черными волосами, в развороте покатых полных плеч, сквозила неприкрытая уверенность в себе и тонкая насмешка над окружающим миром. Девушка знала о себе много больше, чем все остальные и явно гордилась этим. Это не была надменность, чувство превосходства над всеми остальными, просто она была другая, совсем. И это не пафос, для нее это была констатация факта.
- Какая красавица, очень необычная внешность, очень похожа на тебя, особенно глазами, - резюмировала ведунья, заглянув мне за плечо.
- Естественно, - хмуро сообщила я о своем неприятном открытии, - это ведь моя мать, только знаю я ее не как Таису, а как Таисию Александровну.
Эта женщина начала ходить ко мне в детский дом тогда, когда мне уже исполнилось шестнадцать лет, и делала это так часто, что меня вскоре начало тошнить от ее общества. Я стараюсь жить без особых претензий к судьбе, к другим и самой себе, поэтому никогда не осуждала ее за то, что она решила оставить меня на попечение государства. При всем при этом, она ни разу не назвала мне причины, почему когда-то оставила меня и решила возобновить общение. Хотя, честно говоря, мне это было совсем не интересно, и я не спрашивала. Несмотря на равнодушие к этой женщине, я категорически отказывалась принимать ее мнимую заботу. Совершенно не желаю участвовать в игры абсолютно чужой женщины.
- Так ты ее знаешь? – удивился Лерой, выхватывая книгу.
Он с братом всматривался в портрет так, словно собирался призвать сюда изображенную на бумаге женщину.
- Действительно, фантастически красивая девушка. Прости, Ярослава, ты, конечно, хороша, но твоя мать просто вне конкуренции.
Мужчины все меряют одним критерием, но мне плевать.
- Нам доводилось пересекаться, - я не стала вдаваться в подробности.
Ребята от меня знали, что представляет собой стандартный детский дом и что я не любила подолгу об этом вспоминать. Не скажу, что у меня много плохих мыслей о детстве, просто не хотелось ни с кем ими делиться.
Поняв, что ничего больше они от меня не услышат, Идрис подытожил:
- Я тут все записывал. У нас получилось нечто похожее на фамильную цепь Ярославы, где все началось с прабабушки Береники, а закончилось на матери. Таиса, судя по всему, отправилась в мир Яры в самый последний момент, где и родила. Только не понятно, кто выступал в роли отца Ярославы?
- Почему там, а не здесь? – не согласилась Ядвига, - она могла отправиться уже с младенцем. Беременным категорически запрещено пользоваться Переходом, зачастую это вызывает смерть плода.
- Все правильно, Ядвига, - равнодушно произнесла я, - она прекрасно об этом знала, и по какой-то причине скрываясь, выбрала другое измерение. Она надеялась, что легко отделается от лишнего груза, а когда это не получилось, отдала меня в чужие руки.
- Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – спросила подруга, с жалостью глядя на меня, но от этого меня передернуло:
- А тут не о чем говорить, - отрезала я, - кто-нибудь помнит, когда точно умер Лукос и от чего?
- Двадцать три года назад, если мне не изменяет память, - тут же навскидку прикинул Лерой, - но точно не помню, от чего, там было замешено какое-то проклятие, он уснул и не проснулся. А что?
- Ничего, просто мне как раз двадцать три года и в этот момент Таиса совершила переход в мой мир, - окончательно запутавшись, пробормотала я, - а в книгах нигде про это записей нет. И с какой расой Лукос совершал ритуал над матерью, тоже не известно.
- Интересно, почему все-таки она сбежала? – задумчиво протянул Самаэль.
Неожиданно, его ладонь осторожно коснулась моих пальцев под столом, словно он хотел меня поддержать. Я осторожно высвободила руку, погладив ладонь парня тыльной стороной указательного пальца, и не стала комментировать его слова. И так понятно, что она не стала бы этого делать, если того не требовала ситуация.
- Опять начинаются гадания, - прервал наше молчание Лерой, - а мне пришла в голову одна интересная мысль, зачем Лукос проводил все эти исследования и выверено создавал химеру.
- Среди нас появился внештатный гений, - ехидно прокомментировала Ядвига, смело отвечая на яростный взгляд мага.
Вступать в полемику он мудро не стал, продолжив:
- Лукос со своими четырьмя соратниками создал исцеляющий от любых недугов артефакт, но Сангреаль плохо работал у первых потоков других создателей. А через поколение и вовсе перестал давать хоть какой-то результат. Дело в крови, мне кажется, она ключ к чаше и именно поэтому Ярославой интересуются не только некроманты, но и Инквизиция. Сангреаль увеличивает способности хозяина, если принимает его за своего. Обратите внимание, что в потомках других создателей артефакта нет дара к врачевательству в той степени, чтобы чаша признала его.
- Все исследования и разработанные ритуалы Лукаса были направленны не на то, чтобы получить универсального мага, а чтобы сохранить ключ в работе Сангреаля и оставить его за своим родом? – неуверенно выдохнула я, думая о том, что он прав насчет некромантов.
Им бы точно пригодилась моя кровь, не зря же Художник настойчиво предлагал мне дружбу. Стал бы он знакомиться со мной, если бы нуждался только в ключе. Он наверняка хочет знать, как именно Лукос создавал свою идеальную химеру и на что она способна. И как только он поймет все возможности крови химеры, тут же появиться с новыми предложениями о сотрудничестве. Ему нужно чтобы я пошла за ним добровольно.
Лерой пожал плечами:
- Это самое логичное объяснение.
- Ну, конечно, - обрадованно подскочил Идрис на месте, - единственное, что не понятно, так это к чему сложности, ведь у него кроме дочери был и старший сын.
- Действительно, - согласился с этим Самаэль, - зачем изобретать сложные формулы, сопоставлять и подтягивать различные факторы, ломать саму природу, чтобы такой дар перешел к женщине? Проще было работать просто над сохранением дара в передаче от отца к сыну.
- Да, проще просто поспособствовать сохранению дара через мужское начало, - так же согласилась и Ядвига.
- Что же мы все время упускаем, - расстроилась я.
Картинка никак не складывалась, что-то то мешало, то выпадало из единой системы.
- Мы уже устали думать, лично у меня мозги скоро вскипят, - качнулся на месте Лерой, - давайте подождем немного, что нам расскажет отец, он все-таки работал над темой Лукоса.
Парень устало откинулся на спинку дивана и вытянул длинные ноги, которые давно затекли от долгого сидения на одном месте. Под голубыми глазами пролегли тени, зрительно увеличивая и без того длинный орлиный нос. Напротив, висели старые часы размером в человеческий рост, с боем: они показывали почти десять часов вечера. Всем давно была пора спать и готовиться к завтрашнему дню.
Первым поднялся Самаэль. Он пожал руки братьям и странно молчаливому сегодня Дионису. Отвечая на их удивленные взгляды и стараясь не смотреть в мою сторону, он невозмутимо выдал:
- Вы идите, а я уберу книги на место и провожу Ярославу.
Ребята понятливо переглянулись и уходя, подхватили Ядвигу, решившую во что бы то ни стало остаться здесь. Она никак не хотела бросать нас одних, но Лерой с диким хохотом закинул извивающуюся барышню себе на плечо и вынес из библиотеки. Устав вырываться и рычать, девушка пообещала превратить его в жабу при первой же возможности. Что было дальше, мы уже не слышали, поскольку они удалились от нас на далеко расстояние.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Избегая смотреть на Самаэля, я быстро сложила заботливо отобранные Хранителем Слова книги в три высокие горки и схватила ту, которую еще никто не просмотрел. Самаэль, глядя на мое рвение только улыбнулся: